"Виктор Косенков. Русские навсегда " - читать интересную книгу автора

пристукнули на месте, кого в тюрьму определили. А большинство разбежалось.
Да. Так-то. А ты говоришь, тебе надо было идти. Коньяку пожалел. С бомжами
шутки плохи, парень.
Судя по серьезному лицу, Роман наполовину купился на эту развесистую
клюкву.
- Грузите вы мне какой-то левый софт, - неуверенно заявил он и снова
прильнул к окну. - Коньяк, опять же...
- Так что, - не обращая внимания на ворчание, обратился Сергей к
Михалычу, - у нашего друга житейские катаклизмы?
- Ну, в любое другое время никто выбрасывать женские вещи из окон не
станет. А та блондинка в шубке, что в такси прыгнула так шустро, по ходу
дела, бывшая хозяйка этих вещей. Так что, скорее всего, наш друг сейчас
один-одинешенек. Визит нанесем?
Сергей откашлялся.
- Знаешь. Что-то я не готов к визитам. Только-только морда заживать
стала. На чужую квартиру соваться... После этого... Дюбеля. Нет никакого
желания, покамест. Может, лучше завтра и как планировали?
- Риска больше, свидетелей возможных тоже. Но интуиция в нашем деле -
штука полезная. Ее слушать надо. Завтра так завтра.
Через некоторое время они вышли из подъезда и направились в
расположенную неподалеку гостиницу "Даун-хаус". Которую Роман
классифицировал, как нечто среднее между благоустроенной ночлежкой и
общагой. Документов там не спрашивали, к постояльцам не присматривались,
что было очень удобно.

12.

Лифты Борис не любил. Со времени изобретения первого лифта, казалось,
прошло достаточно времени, чтобы человечество успело адаптироваться к этому
явлению, но... Видимо, идея движущейся в вертикальной плоскости платформы
претила мозгу примата. Хотя, может быть, и это более вероятно, Борис
страдал легкой формой клаустрофобии. О чем и сам не догадывался.
Однако спускаться вниз по лестнице сегодня почему-то не хотелось еще
больше.
Что-то изменилось в его сознании за прошедшую ночь.
То ли виски оказалось слишком крепким, то ли привычное самоедство
довело психику до той грани, за которой всякие мелкие отклонения от нормы
становятся критическими. В любом случае, сейчас полумрак погашенных ламп
казался Борису подозрительным. Он подошел к перилам, ограждающим провал
лестницы. Посмотрел вниз. Где-то далеко, семью этажами ниже, виднелась едва
освещенная площадка. Черно-белая клетка истертой плитки. Первый этаж был
ярко освещен. Однако другие этажи тонули в зимнем сумраке. Борису вдруг
показалось, что кто-то несколькими этажами ниже высунулся в пролет, вот так
же, как он, только лицо было обращено вверх. Черные пустые глазницы, оскал
приоткрытого рта.
Борис испуганно отшатнулся. Сделал несколько шагов назад. Сердце
бешено колотилось.
Вдруг, очень сильно, захотелось вернуться в квартиру. Выключить
звонок, телефон, запереться, закутаться в одеяло и ждать. Чего?... Борис не
знал.