"Георгий Иванович Косарев. Сердце прощает (Роман) " - читать интересную книгу автора

- Ну, вот и кончилось твое правление, Сидор Петрович. Теперь будешь
плясать под мою дудку.
- Я век ни под чьи дудки не плясал и плясать не собираюсь, - сказал
Сидор.
- Ишь, какой гордый! - нараспев произнес староста и уже совсем нагло
заявил: - Теперь вся власть моя. Что захочу, то и будешь делать.
- Поживем - увидим, - сказал Сидор. - Я ведь не из тех, кого легко
запрягают в любые сани.
- А я не из тех, кто отступает от своего, - сказал староста. - Если
нужно, запрягу любого, и будет по-моему, сила-то на моей стороне. Но могу
и по-хорошему.
- Это как же? - спросил Сидор.
- А вот как. Будешь помогать мне наводить порядок в деревне, смотреть
за общественным хозяйством - возьму тогда на поруки.
- Не продаюсь, Яков Ефимович. Не на того нарвался.
- Спасибо за откровенность, но только не забудь - кто ты есть... Ты
есть заложник, - многозначительно произнес староста.
"Плохое это слово - "заложник", - размышлял по дороге к дому Сидор. -
Видно, человеку с таким клеймом немцы в любую минуту могут пустить пулю в
лоб или накинуть петлю на шею". Сидору вспомнился день третьего июля,
когда в правлении колхоза он с другими активистами слушал по радио
обращение товарища Сталина к советскому народу, призыв мобилизовать все
силы для отпора врагу как на фронте, так и на временно оккупированной
фашистами советской земле.
"Да, надо действовать, - думал Сидор. - Но как? С чего начать?"
И вспомнилось, как однажды, еще в первые дни войны, пришла к нему
Валя Скобцева. "Я к вам, как к парторгу, - сказала она. - Мы, комсомольцы,
хотим знать, что нам делать. Нельзя же сидеть сложа руки и ждать прихода
оккупантов!" Тогда Сидору слова девушки-комсорга показались наивными. Он
ответил ей, что немцы сюда, на Смоленщину, не дойдут, что вообще скоро их
вышвырнут вон. Сидор крепко переживал необдуманный разговор со Скобцевой.
Не изгладился из его памяти и случай с Борисом Простудиным. Рослый,
не по годам возмужавший, Борис рвался на фронт. Ему было неполных
шестнадцать лет, и в военкомате ему, конечно, отказали. Борис обратился за
помощью к Сидору. Но и ходатайство Сидора не помогло. Борис обиделся. А
Сидор успокоил его: "Ничего, Боря, твое от тебя еще не уйдет. Вот
видишь, - указал он на свою левую руку, - это в детстве на пилораме
отхватило мне два пальца. Я тоже хотел бы пойти на фронт, но, видишь, тоже
не берут".
Придя домой, Сидор скрутил "козью ножку" и сел к, открытому окну. На
улице было уже темно. Задумчиво покуривая, он услышал неподалеку чьи-то
шаги и насторожился. Было ясно, что кто-то подкрадывается к его дому. Но
кто бы это мог быть? Он напряженно вгляделся в вечернюю темь и заметил
человека, остановившегося почти напротив окна. Облокотившись на
подоконник, Сидор негромко окликнул:
- Кто здесь?
- Сидор Петрович, это я, Виктор.
- Ты ко мне? Пройди к саду и обожди минутку.
Оказавшись рядом с Хромовым, Сидор озабоченно спросил:
- Что у вас стряслось?