"Олег Фокич Коряков. Странный генерал " - читать интересную книгу автора

Дмитрий растерянно взглянул на друга, но слушать дальше не стал - так и
гнев схлынет, - скорым, напористым шагом ринулся в ложок. Однако Петр тут же
догнал его и снова урезонил:
- Не наскакивай ты на людей, Митьша. "Пораскидаю"! Это, должно, Евсеич.
Его семейство. У них, верняк, бумага есть. Не хитники. Наш старатель,
березовский.
Ах, этот черт Петро! Знает: отходчив Дмитрий. Скажи ему несколько
добрых слов - и оттает. Уже смиряясь, Дмитрий пробормотал:
- Дак обидно же!
- Обидно, когда твое, заработанное берут, а тут люди сами робят, не жир
сгоняют.
- Ну идем, хоть квасу у них испить. А? Хорошо бы квасу-то...
Уже подойдя к старательскому стану, они заметили еще одного человека.
Припрыгивая на деревянной ноге, у костра суетился над котлом с варевом Ефим
Солодянкин, отставной солдат и бродяга.
Обосновалась здесь действительно семья Евсеича, известного на заводе
под прозвищем Туман. Хитроват и скрытен был старик. Не поймешь: то ли
водится у него золотишко, то ли гол как сокол. Умел прикинуться и чуть ли не
нищим, и чуть ли не богачом. Пойди докопайся, что у него за душой. Однако в
заводе жить - не в лесу. На людях. А люди неопределенности не любят. Решили
они на свой лад: не нищ Евсеич и не богат. Просто хитер, "туман пущает", а
живет, как все живут...
Завидя подходивших, Евсеич молвил что-то своим, а сам направился к
костерку.
- Бог в помощь! - приветствовал его Дмитрий и все же не удержался,
наскочил: -Мой ведь песок, Евсеич, моете.
- Может, был твой, теперь наш будет, - неласково покосился на него
старик.
- Правду говорю. Давно я это место заприметил.
- Ты заприметил, я прибрал.
- Бумагу-то оформили? - прищурился Петр.
- А ноне без бумаги разве можно?
Дмитрий усмехнулся увертливости старика, махнул рукой:
- Владайте!
Попросив разрешения воспользоваться костром, они взялись за узелок,
животы подводило.
- Пристраивайтесь, ухи хлебнете с нами. Про картофь слышали, поди,
староверы наши говорят: "Картоха проклята, чай двою проклят, табак да кофе
трою". А ушица - еда благословенная.
- Хэ! - откликнулся Солодянкин, как раз набивавший трубку табаком. -
Много твои староверы смыслят! Картошка хлебу присошка. А что кофия касается,
скажу я вам, наипервейший напиток. Вот Ахметка его у нас готовил на Капказе.
Выпил чашку - богатырь, выпил три - прям-таки царем себя ощущаешь.
- Оно по тебе видно. - Евсеич даже хохотнул.
Подошли его сыновья с женами.
Старший, только что выбравшийся из дудки, был весь мокрый.
- Вода долит - спасу нет, - сказал он. - Придется, батя, чуть поодаль
бить.
- Вода не огнь, терпеть можно. - Старик со злостью прихлопнул на шее
комара. - Готово у тебя, что ли, Иваныч?