"Жанна Курсунская. У кого как..." - читать интересную книгу автора

- Да... наверное. У меня нет номера... В справочном узнать.
- Хотя... Не стоит. Не стоит торопиться. В темноте невозможно писать
витражи. Нужен дневной свет. Завтра после занятий приведи эту девочку к нам.
Я дам ей денег на полотно.
- Мама?! Я была уверена, что ты станешь убеждать меня не дружить с
такой странной девочкой.
- Ты не сможешь не дружить с ней.
- Почему? С другими же могла не дружить.
Мама подняла бокал, внимательно рассматривая на свету, не осталось ли
пятнышка, потом перевела взгляд на меня:
- Не сможешь. Дружи с ней, Эмма. Приводи ее к нам, рассказывай, что
происходит. Так я смогу уберечь вас обеих от ужасных, непоправимых ошибок.
Мама еще раз протерла бокал, убрав с его хрустальной грани что-то
заметное только ее пронзительному взгляду, и поставила его в ровный ряд уже
сверкающих.
Папа в тот день был в командировке. Он работал главным инженером на
большом военном заводе. Когда мама с папой поженились, она убедила его
поступить в институт. Благодаря маме папа благополучно получил высшее
образование и хорошую должность. Он часто ездил в командировки и всегда
привозил нам подарки.
Папа познакомился с Ди позже при очень странных обстоятельствах.
Впрочем, странных для всех остальных людей, но только не для моего папы и
Ди. Как всегда...
В тот день Ди твердо решила писать курсовую работу на тему: "Образы
царей в произведениях русских писателей". Во время лекции по языкознанию
делала наброски, естественно, на деревянной спинке стула, стоящего перед
ней. Тетрадь у нее была только по старославянскому языку, в которой Ди
выписывала шедевры из старославянского алфавита. После занятий уничтожила
свои творения, разыскала преподавательницу по русской литературе, красивую
одинокую женщину лет пятидесяти, и, захлебываясь от нетерпения, рассказала
ей о решении. К моему удивлению, Елена Степановна после этого сообщения
попросила Ди проводить ее до дома и зайти к ней на чай. Она была доктором
наук, жила в институтском доме в пяти минутах ходьбы от нашего здания. Ди
зачем-то спросила, можно ли взять и меня. Елена Степановна не возражала.
Я никогда не была в профессорском доме. Мы вошли в квартиру с высокими
потолками и лепниной, как в здании института. Я сразу подумала, что, если бы
такая квартира оказалась в распоряжении моей мамы, она превратила бы ее в
рай земной. Что говорить, мама могла и шалаш превратить в рай. Такой у нее
был талант.
У Елены Степановны такого таланта явно не наблюдалось. В большой
квадратной гостиной стоял полумрак. Тонкий свет заходящего солнца высвечивал
миллиарды пылинок, пепельницу с окурками и груды книг, беспорядочно лежащих
на полках, на старинной тумбочке и прямо на полу возле стен, обшарпанный
плюш дивана, засохшие крапинки кофе в чашке и на блюдце.
Елена Степановна извинилась за свое холостяцкое жилье и ушла на кухню
готовить чай. Ди восхищенно рассматривала книги в потрепанных переплетах,
потом нашла какую-то старинную карту. Ее угол с парусниками торчал из-за
плюшевого дивана. Ди бережно развернула карту, сложенную в несколько раз и
обесцветившуюся на сгибах, разложила на тонком коврике деревенской работы и
улеглась рядом, задумчиво водя пальцем вдоль зелено-голубых маршрутов. В