"Жанна Корсунская. У кого как..." - читать интересную книгу автора

почувствует и выплюнет... Стоп! Выжать сок и влить в рот... Выплюнет...
Влить сок в процессе поцелуя!
- Гениально! Все так и произошло. Молодец, дочка... Папа произнес это с
такой горечью, что я не понимала, гордиться мне или...
Глубокая тишина обычно шумной аудитории навалилась на меня.
Папа открыл банку с бензином, намочил тряпку, несколько секунд
рассматривал Рай, потом вздохнул и начал уничтожать творение. Я наблюдала за
движениями его красивой, правильной руки, стирающей нижнюю часть Змея и
траву под его ногами, и, казалось, явственно ощущала горечь, выходящую
из-под его пальцев.
- Подожди!
- Чего ждать? Все исчезло! Всевышний вынул из Адама человеческие души и
отправил их с Хавой на землю. Змея Он превратил в тварь ползучую и повелел:
"Питаться будешь прахом земным, никогда не получишь удовольствия от еды, а
люди будут тебя топтать". Все, детки, стол не спасти. Он тоже, оказывается,
масляной краской выкрашен... Если только заново покрасить.
- Да пошли они к черту! - Ди схватила папину руку.
- Кто?
- Ректор, проректор, завхоз! Это мой Рай. Не трогай, Зяма! Пусть делают
что хотят. Может, это лучшее произведение в моей жизни!
...Утром все пришли на занятия и опять увидели "непристойные рисунки".
Совершенно голого мужчину, обнаженную женщину, склонившуюся над деревом в
сексуальной позе перед непонятным существом без ног. Ноги Змея папа успел
стереть. Стол мгновенно ликвидировали, а Ди разбирали на комсомольском
собрании группы. Она молчала. До этого случая Ди всегда уничтожала свои
художества. След шариковой ручки легко исчезал под тряпкой со специальной
жидкостью, которую Ди изобрела еще в школе.
Диану лишили стипендии на месяц. После этого случая я всегда носила с
собой запасную ручку и часто всовывала Ди в руку, когда замечала ее
отрешенный, блуждающий взгляд.
Я заботилась о ней почти как моя мама заботилась о моем папе. Почему?
По поводу мамы с папой мне было все ясно и понятно. Папа любил маму. Очень
любил. Он не видел других женщин. Он говорил о маме: "Это моя земля. Твердая
почва. Точка опоры". И мама торжествующе подтверждала: "Если бы не я, твой
папа умер бы. Все дружки его молодости давно уже там. Один перекололся,
другой спился, третий отравился".
Папа никогда не рассказывал мне о своих дружках молодости. От них
остались две фотографии. Черно-белые снимки. Парни с горящими,
проницательными глазами, в фуфайках, без шапок, в снежной степи. Они
обнимали улыбающихся девушек в пуховых платках и твердый остов гитары.
Папина жизнь в молодости была тайной, о которой мне запрещалось знать. Зато
я знала все очень подробно с той самой минуты, когда в папиной жизни
появилась мама.
Были выборы в местные советы. Праздник, музыка. Папа пошел голосовать и
увидел маму. Она жила на соседней улице, а он не знал раньше. Увидел и
влюбился с первого взгляда на всю жизнь, а на следующий день отправил своего
единственного родственника - дядьку, с которым жил в бревенчатом большом
доме, свататься к маме.
Мама сидела возле печки и грела озябшие ноги в остывающей печной золе.
Она жила в маленькой избушке с одним окном и стенами, которые зимой