"Михаил Коршунов. Воскресный день" - читать интересную книгу автора

- Мы с мужем обсуждали это дома. Ни я, ни муж ничего подобного ему не
говорили. Семья здесь ни при чем.
- А на уроках музыкальной грамоты, товарищ Куковякина?
Значит, это Куковякина мамаша.
- Он читает ноты.
- Он читает "Анжелику".
- Валентин Сергеевич, у сына выраженные музыкальные способности. Я в
молодости тоже пела. - Куковякина шумно вздохнула. - Имею слух достаточный,
и мальчик у меня никогда не болел ушами. Как он животным подражает, вы бы
послушали.
"Значит, все-таки Куковякин в классе мяукает", - вспомнил Николай
Иванович Люськин показ практикантки: "Класс, тихо! Куковякин, ты мяукаешь?"
- Я говорю не о музыкальных способностях, а о поведении вашего сына.
- Но вы сами заговорили об уроках музыкальной грамоты, Валентин
Сергеевич.
Николай Иванович с завистью подумал, вот как надо сражаться за детей,
отстаивать их интересы, в то же время он был счастлив - о нем забыли, может,
все и обойдется?
Не обошлось, вспомнили.
- А вы? - Директор обратился к Николаю Ивановичу.
- Ермоленко.
- У него дочь, - решила оказать помощь Николаю Ивановичу Куковякина.
Сама она считала, что отбилась от директора, раскрыла сумочку, достала
газету и опять замахала ею, как среди жаркого дня.
- Люся, - сказал Николай Иванович.
Он прежде и не подозревал, что будет до старости бояться директоров
школ. Кого он не боится? Но кого-то он все-таки должен не бояться! Николай
Иванович начал быстро подыскивать в уме, кого бы он не побоялся. Не
подыскал. Может быть, потому, что быстро?
- Люся, кстати, читает "Анжелику" вместе с вашим сыном, товарищ
Куковякина, - сказал директор.
- Читать книжки пока не запрещено. - Куковякина помогала Николаю
Ивановичу. Газету она раскрыла пошире, чтобы и веер был пошире.
- Жизнь есть жизнь, и нельзя отрываться от действительности, - ни к
селу ни к городу пробормотал Николай Иванович.
- Погодите. - Директор постучал по столу карандашом. - Где вы были
раньше?
- Раньше? - Николай Иванович мучительно думал, где он был раньше, ну,
где? - Я был, кажется, в командировке. - Добавил уже совсем упавшим
голосом: - Все, знаете ли, командировки одна за другой. - Живот у Николая
Ивановича медленно холодел. - А то и две командировки сразу туда и... сюда.
Директор настолько изумился, что уронил на стол карандаш, и этого
оказалось достаточным, чтобы лавина из тетрадей рухнула, рассыпалась по
кабинету. Николай Иванович первым кинулся собирать тетради: некоторая
надежда на амнистию, как добровольца, а в том, что именно сейчас разразится
самый большой скандал, Николай Иванович не сомневался. Валентин Сергеевич
тоже собирал тетради. Их передавали Куковякиной, и она вновь складывала в
стопку, прессовала крепкой рукой. Тетради с образами Обломова? Чацкого?
Печорина? Николай Иванович украдкой приоткрыл одну тетрадь, но поглядеть не
успел.