"Михаил Павлович Коршунов. Бульвар под ливнем (Роман) " - читать интересную книгу автора

машины светофоры. Куда ее везут? - думала Франсуаза. Что с ней будут
делать?
Такси резко остановилось. Франсуаза увидела большое здание, узнала
проспект Калинина. Так она совсем рядом со школой! Они с Машей ходят сюда
в магазины за красивыми открытками и еще покупают диски - грампластинки.
До половины окна здания были задрапированы белым. Пусть только
попробуют положить ее в больницу, она такой крик устроит, погромче еще,
чем в школе кричала! Она пожалуется правительству! Она не хуже Деда
разбирается в жизни, будьте спокойны! Завтра концерт, вот что ужасно. Кто
ее теперь успокоит? Мама далеко, а то бы она сказала: "Bonne huit. Dors
bien. Je te raconterai le contenu du film"*. Мама - комментатор парижского
телевидения. А если бы мамы не было дома, Франсуаза включила бы телевизор,
и тогда мама, возможно, появилась бы на экране.
_______________
* Спокойной ночи. Хорошо спи. Я тебе расскажу фильм (франц.).

Год назад мама провожала Франсуазу в аэропорту Орли, когда отправляла
ее сюда, в Россию. Уже подкатил к дверям самолета выдвижной коридор, по
которому прямо из вестибюля Орли входишь в самолет, а мама все не
отпускала Франсуазу, крепко прижимала ее к себе...
В приемной Института красоты стоял аквариум с золотыми рыбками, росли
финиковые пальмы в кадушках, в большой клетке бегала белка. Несколько
женщин негромко разговаривали, обсуждали рецепт диеты на очки: булочка -
двадцать пять очков, кусок сыра - пол-очка, макароны - тридцать семь
очков, а гусь почему-то ноль очков.
Освещенная большой лампой, Франсуаза сидела в кабинете врача. На
высокой табуретке перед ней - врач-косметолог. Тампонами, щеточками,
кисточками обрабатывала лицо Франсуазы, гладила маленьким утюгом, но
только утюг был не горячим, а, наоборот, совершенно холодным. Франсуаза
понимала, что она в Институте красоты. Ей здесь очень нравилось, и она
успокоилась. Морщила нос. А как же: пусть врач обратит внимание на
морщинки, лишних нет? Не завелись еще? Стареть совсем не хотелось, а
хотелось научиться кататься на коньках.
Пока Франсуаза сидела в кресле в институте, в школе, в полуподвале,
разгорался скандал: кладовщик стучал в дверь склада все громче:
- Открой!
- Не открою.
- Что случилось? Я струну тебе подобрал.
- Ничего мне от вас не надо, - угрюмо отвечал Павлик.
На шум прибежал директор.
- Вот! - И кладовщик показал директору на закрытую дверь.
- Почему вы, Тареев, так странно себя ведете? - сказал директор
скорее не Павлику, а закрытой двери.
- Никому не открою, - категорически заявил Павлик.
- Но мы не понимаем, что произошло! Разумные люди должны разумно
объясниться. Вам не кажется? - Всеволод Николаевич с надеждой посмотрел на
дверь.
Но дверь голосом Деда закричала:
- Скрипки ломают! Говорят, пилите, пилите... Не хочу пилить!.. Мы
скрипачи. Музыканты!