"Елена Коровина. Версальская грешница " - читать интересную книгу автора

Словом, все сложится преотлично. Не всем же сильно учеными быть! Да и что
толку от ученостей? Вон у Сониного отца было много друзей из
преподавательской среды. И где они? После смерти Ленорова в его дом никто не
заглядывал.
Да и к чему? К Ивану Ивановичу они за советами захаживали. Как
возьмется кто научный труд писать, так к Ленорову с вопросами. Даром, что он
не стал профессором (все недосуг было), зато познаниями обладал
обширнейшими. Все и пользовались. На его знаниях свои труды строили. А он,
чудак, даже не обижался. Еще и гордился.
"Коли бы все мои подсказки, использованные в трактатах друзей, сложить,
мне и академика было бы мало. Да что академик? Это же груз разных
обязанностей. А так я - вольный художник. Пусть моими выводами любой
пользуется. А мне хорошо знания свои иметь!"
Чудак, право слово... Стал бы академиком, Соне бы пенсия шла. А так...
Соня недавно новый сборник академических трудов по истории искусства и
читала. В ужас пришла! Как же можно такие безграмотности публиковать? Еще и
деньги за них громадные платить?! А Соне чуть не даром книгу в издательство
нести приходится. И то издатель нос воротит; что может написать женщина?
Это за границей девушки даже в институтах учиться могут, а в России до
сих пор "курица не птица, женщина не человек". И высшее образование для
них - только женские курсы. Конечно, можно за университетским дипломом и за
границу уехать. Например, в обожаемую Францию. Увидеть самой Лувр, Версаль,
о которых Соня помнила и от отца, и от дедушки.
Помнится, дед, весело подкручивающий длинный ус, учил внучку
французскому языку - и не абы какому, а обязательно с парижским выговором -
с шиком, как он говорил. Дед знал в этом толк - недаром сам в Париже
родился. Так что по-французски Соня говорит и пишет отлично. Версаль перед
ее глазами как живой стоит - столько она его картин, видов, дагерротипов и
даже новомодных фотографий видела. Да только на что ехать?..
Ведь даже на хорошие перья и бумагу средств нет. Для Сони любой грош -
звонкая монета. Придется оставить мечту. Отложить. Но забывать не надо.
Вдруг когда-нибудь... попозже... потом...
Глаза Сони начали закрываться. Еле-еле она доползла до кровати. Хорошо
еще, хоть квартира оплачена. Крошечная, конечно. Но ведь есть где жить.
Завтра она сходит к этому купцу Копалкину. Но это - завтра...
Девушка вздохнула, обняла подушку, поплыла куда-то... И увидела вдруг
себя в крошечной комнатушке мадам Ле Бон.

Француженка сидела за столом и самозабвенно считала деньги. То ли она
решила сэкономить, то ли действительно не ощущала холода, пока ее грел
шелест купюр, но жаровня с углем еще не была зажжена. Впрочем - Соня
лихорадочно оглянулась вокруг - в комнате вообще не было никакой жаровни -
прямо в стене была вделана французская печь, выложенная кафелем. Неужели в
те далекие времена уже были такие печи? Соня и не знала про это.
Гадалка не поднимала головы. Пальцы ее скоро отсчитывали купюры, губы
шевелились, видно, мадам считала про себя.
Соня, как завороженная, смотрела на эти мелькающие пальцы. Шелест купюр
просто завораживал - это сколько же франков! А вон на столе лежат еще и
золотые монеты. На руке мадам Ле Бон тускло мерцает массивный золотой
браслет с рубинами. Хотя, нет, наверное, это все-таки хорошо оправленные