"Николай Коротеев. По следи упие" - читать интересную книгу автора

заработал. Трудно вам будет. Да назвался груздем - полезай в кузов. Найдено
бригадой -
в бригаду и возверните. Серега всегда все по закону, по справедливости.
Мы, Самсон Иванович, труженики тайги и прочее. Что потопаем, то и полопаем.
- Так вы, Терентий Савельевич, - обратился Протопопов к
пышнобородому, - говорите, что после ухода Дзюбы видели дым костра у Лысой
сопки?
- Видел, видел, Самсон Иванович. С левой стороны от вершины. Как от нас
смотреть.
- А когда Дзюба ушел?
- На новолунье. Хмарилось, да попусту.
- На новолунье - три недели назад. Находки у вас хорошие. Поэтому
заторопился, может? Котомка его цела. Видел ваши корешки.
- Удачлив, удачлив он, Самсон Иванович. Так удачлив, проклятый, царство
ему небесное...
- Ты погоди, Терентий... Вот списочек, между прочим, Самсон Иванович.
Итого - триста шестьдесят четыре грамма. Все - первый сорт! Серега тут толк
знает.
Свечин не сдержал улыбки: до того по-детски наивно скрытничали и
простодушнейше признавались бородатые корневщики.

- Все на месте. А сортность в Заготконторе определят.
- Были первосортные, - упрямо проговорил Серега. - Знаем мы, пока из
ваших рук в Заготконтору попадет... Дадут за женьшень цену петрушки. Нам
жить надо, кормиться.

И мужик лет пятидесяти с гаком, упорно звавшийся Серегой, принялся
бубнить, что заработок идет на троих, и даже с большим корнем, который,
конечно, найдут, каждому осе равно достанется понемногу. Нельзя, мол,
считать, будто эта находка оправдывает "хожение нонешнего года". В
прошлом вот нашли кошкины слезы, а три года назад и обувку не оправдали.
Самсон Иванович, по виду, слушал и не слушал сетования Сереги. Он
изваянием сидел у огня, как тогда вечером, когда ужинал с Ангирчи. Его
сухое лицо, словно сплетенное из канатов, замерло. Крепкие руки его,
лежавшие на острых коленях, казались высеченными из камня.
Стараясь не перебивать бормотню Сереги, Терентий подвинулся к Кузьме
и тихо сказал:
- Лапнику поди наруби. Спать-то на чем будете?
Кивнув, Кузьма захватил топор и отошел от костра. Несчастный случай
на охоте, в который поверили все, теперь, как казалось Свечину,
превращался в нечто другое. Тот, кто украл или кому Дзюба передал корень,
мог его и убить.

Он вдохнул полной грудью прохладный до остроты, душистый и
невесомый воздух, переложил на другое плечо охапку веток и, пройдя еще с
десяток шагов, бросил их у костра.
- А, это ты, Кузьма... Догадался, хорошо, - встрепенулся

Самсон Иванович.