"Анна Коростелева. Александр Радищев" - читать интересную книгу автора

скучна. Две-три сценки смешных до упаду туда залепил. Над женитьбою барона
Дурындина сам прыскал в ладонь, пока писал. Над новгородскими карикатурами
тож улыбался. От печати ж самой книги такое вышло, что боле улыбки его долго
никто не видал.


* * *

При дворе молва пронеслась, что некий будто бы Александр Радищев в
своей типографии напечатал, по слухам, что-то невообразимо крамольное.
Путешествие чье-то откуда-то куда-то. Государыня в собственные руки взять не
погнушалася и на каждой будто бы странице, во всех героях, саму себя
увидела. (На что Никита Панин предерзостно заметил: "У кого, матушка,
паранойя, тот и в столбе фонарном себя разглядит; меньше самомненью-то надо
быть"). Повелели разведать детально. Начался переполох. Биография автора
уточнялась, но что именно особливо следует разузнавать, было неясно, и
оттого стоявший навытяжку перед статс-секретарем Храповицким секретарь
Мерзляков, дрожа, рапортовал:
- ...в отличье от милорда Стерна, который хотя и описывал всякие свои
путешествия по Франции и Италии, на деле страсть как из дома выезжать не
любил, так что даже когда дождем залило всю Шотландию и Англию, сметя в
небытие половину его прихода, вовсе не поехал осматривать ущерб и
подбадривать несчастных, оставшихся без крова, прибавив, что от его вида им
лучше не сделается, Радищев к мистификацьям несклонен и если пишет, что куда
ездил, то ездил доподлинно.
- Ну что вы такое говорите! - стонет, заламывая руки, статс-секретарь
Храповицкий. - Ну кому какое дело, ездил он или не ездил? Кому это теперь
интересно?!..
Мерзляков, наклонясь к уху, шепчет:
- Ему еще в детстве цыганка нагадала много хлопот и да-альнюю дорогу...
- А, ну если еще в детстве, тогда что ж мы тут с вами поделаем! - у
Храповицкого отлегло от сердца.
И оба царедворца застыли с глуповатыми минами, уподобившись шоколадной
лягушке на подносе с кофием, который надо было нести императрице.


* * *

Недолго виднелся этот абсцесс на теле великой империи - вскоре его
прорвало, приказ об аресте пошел куда следует, в Тайной экспедиции почистили
инструменты и допросные листы набело за одну ночь переписали. Из кельи
тюремной даже выселили прижившуюся там крысу и попроветрили слегка. В жаркий
июньский день явились к Радищеву домой для ареста. Он, увидев слуг закона и
довольное представление имея о том, как этот закон функционирует, упал в
обморок, а дети и другие все, слава Богу, были на даче. В тот же вечер он в
камере на месте крысы расположился, и в глазах его появилась
сосредоточенность легко объяснимая.
Ему вспомнилось, как он еще пажом, в пребывание свое в Пажеском
корпусе, как обычно, назначен был в дежурство во дворец. При дворе делать
случалось разное - бывало, в пьесе играть, а бывало, и таракана ловить.