"Анна Коростелева. Эоган О'Салливан" - читать интересную книгу автора

Минтогс - места его рождения, и отстаивал честь восточного берега в стихах,
танцах и хоккее на траве с жаром, свойственным его натуре. В роду О'Рахилли,
О'Салливанов и О'Сканнелов каждый второй писал стихи, и каждый третий -
очень недурные. Лучшие вещи, если им удалось благополучно проскочить
придирчивое и ехидное обсуждение, торжественно записывались в огромную
амбарную книгу. В книгу мало что попадало, книга заполнялась медленно и
лежала на почетном месте. Зимой все собирались и смотрели, что добавилось в
книгу за лето.
В те времена классическое образование открывало перед ирландским
школяром широчайшие перспективы: получив его, человек откладывал в сторонку
Гомера с Овидием, не теряя времени хорошенько затачивал свою лопату и
отправлялся рыть торф за шесть пенсов в день на старые деньги, и широкие
перспективы открывались перед ним всякий раз, когда он взбирался в пути на
гребень очередного холма.
Ученые мужи говорят, что родись Эоган в другое время, не омраченное
английским законодательством, уж он дал бы всем пороху, он написал бы и то,
и это, и до икоты удивил бы весь мыслящий мир. Кто спорит: будь Эоган
наследным принцем, или родись он подальше от Ирландии, или будь у него
чернил в чернильнице побольше, или будь у него голова покрепче, он бы
намного больше всего написал. Но сырой и промозглый воздух Ирландии тоже
может пойти на пользу: нигде так не били морду за плохие стихи, как в
классической академии в Фахе!


* * *

В раннем возрасте к Рыжему Эогану пришло понимание того, какую силу
имеет поэтическое слово, и в расцвете юности он уже пользовался этим
напропалую.
- Бриди, я помру, если ты не ответишь мне взаимностью, - сказал как-то
Эоган, окуная палец в сметану. - Я выброшусь в окно.
- Легко тебе выброситься в окно, Эоган, - отвечала Бриди, обтирая
полотенцем кувшин. - Оно в двух ярдах от земли.
- Я брошусь в море со стены старого форта, - поправлялся Эоган,
облизывая палец. - Будь добра, налей мне сидра.
- Вот когда бросишься, тогда и поговорим, - флегматично отвечала Бриди,
размышляя, как бы турнуть с лавки этого оборванца без гроша в кармане.
- Бриди, ты пожалеешь.
- Ничуть, с чего это вдруг?
- Раньше, чем идти к форту, я напишу такие стихи, что ты вовек не
докажешь, что они не про тебя.
Бриди некоторое время разглядывала Эогана в упор, потом вздохнула,
закинула полотенце на плечо, и, разразившись громкой бранью, поманила нашего
героя за собой в кладовку.
"Ей-богу, пошутил, - тем же вечером говорил себе, оправдываясь,
Эоган. - Но раз уж Мегги, хочу сказать, Пегги, то есть Бриди, настолько
увлеклась моей скромной особой - никогда бы не подумал! - то неловко было
сопротивляться, да и недостойно это мужчины - сопротивляться, когда тебя
тащат в кладовку. Кладовка - это не то место, где нужно показывать
характер".