"Георгий Корниенко. Холодная война (Свидетельство ее участника) " - читать интересную книгу автора

детские и отроческие годы, не предрасполагали к тому, чтобы я оказался на
дипломатическом поприще.

Раннее детство

Родился я 13 февраля 1925 года в селе Андреевка Казанковского района
Николаевской области Украины. Отец мой был выходцем из крестьян, сумевшим
получить среднее агрономическое образование. Мать - тоже из крестьян, очень
мудрая в житейских делах женщина, но азам грамоты она научилась на курсах
ликбеза (ликвидация безграмотности), когда ей было уже за сорок,
одновременно с тем, когда я - самый младший из пятерых детей - пошел в
первый класс.
До переезда в Херсон в 1929 году, наряду со службой отца на
государственной, или, как она тогда называлась, казенной,
сельскохозяйственной опытной станции, наша семья имела свое крестьянское
хозяйство, причем довольно крепкое. Как это стало мне понятно впоследствии,
сам переезд семьи в город был продиктован не только желанием дать
образование детям, но и тем, что отец мудро решил отделаться от деревенского
хозяйства, дабы не оказаться в числе "раскулачиваемых" (хотя хозяйство
велось силами самой семьи). Он предпочел сосредоточиться на работе в
госсекторе агрономом, каковым и оставался на протяжении последующих более
чем тридцати лет вплоть до своей смерти в 1963 году. Он немало сделал для
внедрения на юге Украины ранее не культивировавшихся там новых культур и
выведения новых сортов растений.
В конце 20 - начале 30-х годов в Херсон переехали также четыре брата и
три сестры матери. Двое из братьев, как и их жены, учительствовавшие раньше
в селах, со временем стали уважаемыми людьми своей профессии и в городе.
Третий брат стал почтовым работником, а четвертый - самый старший в семье,
не получивший образования, - работал в санэпидемстанции разнорабочим. Две
старшие сестры матери смолоду ушли в монастырь, а когда монастыри
позакрывали, одна из них стала медсестрой, а другая, инвалид с детства,
помогала по хозяйству своей подруге по монастырю.
В отличие от своих старших сестер мать моя, хотя и верила в Бога,
особой богомольностью не отличалась - сказывалось, видимо, и наличие большой
семьи, требовавшей забот и времени. Лишь по каким-то праздникам она зажигала
лампаду перед иконами Казанской Божьей матери и Николая Угодника и ходила в
церковь. В этих случаях она брала и меня с собой, но только до тех пор, пока
я не пошел в школу. А с началом войны, особенно после гибели одного из моих
братьев, ее вера в Бога вообще поколебалась - если Он есть, говорила она, и
если согласно Святому Писанию ни один волос не упадет с головы человека без
Его воли, то как же Он может допускать гибель тысяч и миллионов ни в чем не
повинных людей? Отец на моей памяти (а помню я себя с четырех лет) в церковь
не ходил и других признаков верующего человека не проявлял.
И мой отец, и родственники матери, усердно занимаясь каждый своим
профессиональным делом, не выказывали и какой-либо политической активности -
были не "за", не "против" существовавшей власти.
И тем не менее по мере нарастания с 1934 года волны репрессий, когда
все чаще стали пропадать сослуживцы, соседи, знакомые, которых трудно было
заподозрить в чем-либо предосудительном, в разговорах в семейном кругу, не
предназначавшихся для детских ушей, но доходивших до них, чувствовалась все