"Владимир Корнилов. Каменщик, каменщик..." - читать интересную книгу автора

- Да ты, Климка, разве поп? - ворчала она. - Все батюшки - серьезные
мужчины. А у тебя на уме вечные хаханьки. Тебе бы не в храме гудеть, а по
ярмаркам скоморошничать.
Перескочив на соседний двор, Пашка никаких "понаехавших беженцев" не
увидел. Только в песочнице копошилась пухлая незнакомая девчушка в
батистовом, но уже намокшем платьице.
- Ты кто? - спросил Челышев.
- Воня... - пропищала девочка.
- Вправду воня. У тебя что, мамки нету? Вся обдулась. Зассыха.
- Воня! Воня!.. - пролепетала девочка и замахнулась совком.
- Злющая, - сказал Коська Дрозд. - Эй, Воня-Боня, мамку покличь.
Простынешь.
- Ну ее. Идем, - скривился Пашка.
Он сразу потерял интерес к беженцам. У доктора в доме ванна на фигурных
лапах, а ребенка не выкупают. Челышевы носят воду из колонки, но попробуй
походи у мамаши с грязной шеей...
- Матка, матка... - захныкала девочка.
Дверь черного хода приоткрылась и на небольшом, аккуратно оструганном
крыльце выросла... девушка? - не девушка; женщина? - не женщина, а скорее
ангел женского роду. Продолговатое лицо мадонны, зеленые глаза, высокая
грудь, тонкая талия и крутые бедра. Выглядела она не старше гимназисток
последних классов, но было в ней такое, что гимназисткам не снилось. Пашка
с Коськой разинулы рты.
Юная, осененная сентябрьским солнцем, запоминаясь мальчишкам на всю их
жизнь, беженка осторожно ступила с крыльца на землю.
"Будто воду ногой пробует", - подумал Пашка.
Все в пятнах шелковое платье женщины, кроме духов, пахло еще чем-то
греховным.
- Матка! матка! - верещала девочка, но беженка, подбирая подол, кралась по
двору, надеясь, что ее не заметят.
- Матка!.. - ревела девчушка, словно догадывалась, что женщина торопится
куда-то, где девочка будет ей помехой.
- Но... Цо с тобон, дзецко мое? - все-таки подплыла к ней беженка. - Не
мам часу... Пше-пше... Матка Бозка...
Она подняла девчушку за шиворот, подтащила к крыльцу и, сморщась, хлопнула
по мокрому задику. Но девочка почему-то не заплакала, а ползком
вскарабкалась по ступенькам.
- Они не евреи, - сказал Коська Дрозд.
"Пожалуй..." - молча согласился Челышев. Евреи и вправду не лупцуют своих
детей и не признают Божьей Матери, хотя Дева Мария - их племени.
- Ни-ни... Жиды, хлопчик, жиды... - вкрадчиво пропела беженка.
"Боится, что докторша выгонит", - подумал Пашка.
И вдруг, словно взрослому, красавица обещающе улыбнулась:
- Довидзеня, хлопчику!
Мимолетным виденьем она исчезла за воротами, а облако странного,
смешанного с духами запаха унесло осенним ветром.

В тот вечер Пашка лег рано. Мать не возвращалась. Наверное, опять со своим
нотариусом сидела в кинематографе. Пашка начал клевать носом, и вдруг
беженка взяла его за руку и при всех подростках спросила, может ли он