"Владимир Кормер. Человек плюс машина " - читать интересную книгу автора

делал через силу; делал, возразить ничего нельзя, делал старательно, с
известной даже сноровкой, лентяем его никак вроде бы нельзя было назвать, в
тайных пороках замечен не был, и при этом странное оставалось от него
впечатление! Сам Эль-К отчасти признавал это. А директор наш говорил:
- Знаете, Виктор Викторович, ваш дружок, быть может, малый
действительно неплохой, я на вас за него не в обиде, и в коллективе он
ужился, и дирекцию не подводит... но все-таки чего-то там, простите, не
хватает. Я уж не говорю: искры Божией и тому подобное... Но хотя бы маленько
на-строеньица, что ли, ему подбавить очень хочется, а то ведь... тоску
наводит, тоску, черт побери!.. Я, знаете, когда на него смотрю, всегда
анекдот вспоминаю - вы же мне, по-моему, его и рассказывали - про первую
скрипку, про музыканта, который очень не любил музыки. Его приезжий дирижер
спрашивает: "Вы почему все время морщитесь? Я плохо дирижировал?" А тот ему
отвечает: "Нет, что вы! Просто я очень не люблю музыку". А?! Ха-ха! Вот и
ваш Иван Иванович таков же!..
Эль-К честно защищал товарища, говоря директору, что, мол, "ты сам
этого хотел, Жорж Данден". То был хороший прием, потому что Кирилл Павлович
все время забывал, откуда это, и Эль-К начинал длинно пересказывать Мольера,
уводя разговор из опасного русла. Но тут обычно несколько портил ему игру
руководитель нашего сектора истории и теории естествознания,
член-корреспондент Опанас Гель-вециевич Потычка. Опанас Гельвециевич,
несмотря на то что стукнуло ему 82 года (кадровичка наша уверяла, что все 90
и что Опанас Гельвециевич себе годы убавляет), что давно согнул его в три
погибели радикулит и давно уже из машины в институт водили мы его под руки,
был человек деятельный, боевой, духа неукротимого. ("А голова у него, -
говаривала супруга Опанаса Гельвециевича, - сами знаете какая!") Так вот,
Опанас Гельвециевич в пику Виктору Викторовичу обычно при этом споре
вставлял с ехидной усмешкой:
- А вы посоветуйте вашему Жоржу Дандену заняться спортом! Спорт очень
помогает общему развитию, бодрит, укрепляет волю к победе, способствует
свежести мысли. Лучше всего конный спорт. Конкур-иппник, степль-чез, рубка
лозы. Многие выдающиеся ученые занимались спортом. Эйнштейн, Нильс Бор,
Исаак Ньютон. Я сам, эхе-хе, когда был помоложе, до завтрака первым делом
всегда на конюшню! "Тараска, выводи!" И пошел! Верст пятнадцать, бывало,
отмахаешь, пока Остапка накрывает на стол к завтраку. А недавно я видел по
телевизору, как скачет принцесса английская. Хорошо, надо признать,
хорошо!..
Замечу, что Опанас Гельвециевич в каком-то колене происходил от
запорожских сечевиков, а внешне, извините, являл собою образ батьки Махно
(его он, кстати сказать, не отрицал, чем, по-моему, и пользовался для
запугивания слабонервных оппонентов), так что лошадиные пристрастия Опанаса
Гельвециевича вполне объяснялись.
Эль-К лишь зло вздыхал на это.
- Хорошо, Опанас Гельвециевич, я полагаю, мы немедленно обратимся к
какому-нибудь местному колхозу с просьбой выделить нам пару гнедых для
занятий конным спортом. Конкур и рубка лозы до завтрака, несомненно, пойдут
на пользу, поднимут потенциал наших сотрудников...
- Да разве это кони?! - разъярялся Опанас Гельвециевич. - Я специально
ходил посмотреть. Я их видел. Это клячи! Битюги в лучшем случае! Но главное,
что тут ничего нет! - Опанас Гельвециевич стучал пальцем по лбу. - Настоящий