"Юрий Корольков. Кио Ку Мицу! (2 часть) (Роман - хроника) (про войну)" - читать интересную книгу автора

оружия. Кричали "Кампай!" - до дна! - и оставшиеся капли плескали в огонь.
Японское оружие в Китае не только одерживало победы, но терпело и неудачи.
Китайские войска стали оказывать вдруг упорное сопротивление. Хозяин стола
высказал мнение, что сопротивляются главным образом войска
Народно-революционной армии, преобразованной из китайской Красной армии,
против которой еще недавно боролись гоминдановские части. Полковник
Хироси, сидевший рядом с Зорге, добавил, что это наиболее сильный
противник, противостоящий японским войскам.
Зорге уже знал, что с месяц назад китайцы разгромили бригаду, входящую в
дивизию генерала Итагаки. Японцы потеряли свыше трех тысяч человек.
Говорили, что в сражении впервые участвовали советские летчики-добровольцы.
Генералу Доихара удалось добиться того, что в Северном Китае возникло
временное правительство Китайской республики, состоящее из прояпонски
настроенных китайцев. Кабинет Коноэ будет иметь дело только с новым,
временным правительством. Офицер генштаба по этому поводу сказал: "Теперь
мы, военные, берем в свои руки дипломатические переговоры..."
За столом настроение у всех было оптимистичное. Разговор то вспыхивал, то
затухал, становясь все более бессвязным. Полковник Хироси начал дремать, и
Рихард повел его наверх спать. Потом снова спустился в ресторан, но
офицерская гулянка уже подходила к концу.
На другое утро Хироси, помятый и бледный после ночной попойки, позвонил
Рихарду в номер и пригласил его вместе позавтракать. Он рассыпался в
комплиментах, за что-то благодарил Рихарда и предложил ему место в своем
самолете до Нанкина - удобно и быстро. Они прибудут в тот же день.
Зорге согласился, сказал только, что хотел бы ненадолго заглянуть на мост
Лугоуцяо - он много слышал об этом световом чуде. Хироси вызвался
сопровождать Рихарда, он хорошо знает эти места. Лунное сияние
действительно чудо!
Пекинское утро было туманным. Солнце поднялось над пагодой, как красный,
раскаленный шар. Сквозь густую розоватую пелену тумана на него можно было
смотреть, как на восходящую луну. День Рихард провел с американским
корреспондентом Сноу, которого знал еще по работе в Китае. Поехали
смотреть храм Неба - сине-фиолетовое строение, утопающее в розовом тумане.
Любовались алтарем для поклонения дождю и небу, стояли у чудесного купола,
где негромко сказанные слова возвращаются к тебе громоподобными. Здесь
китайские императоры говорили с небом.
После полудня, освободившись от своих дел, Рихард снова встретился с
Хироси. Смотрели летний дворец императоров, и Зорге погрузился в сказочный
мир. Жилище мандаринов, мраморный корабль, стоящий на берегу, чудесные
беседки, ажурные мосты, балюстрады... И снова проснулась в Зорге душа
искусствоведа-ориентолога.
Хироси расхаживал, как хозяин, хотя тоже был здесь впервые. Он что-то
искал и наконец обнаружил - портрет последней императрицы Цы-си. С
портрета смотрела пожилая женщина в синих одеждах с сердитыми, колючими
глазами. Портрет не представлял художественной ценности, но Хироси
занимало другое.
- Я думаю, - сказал он, - мы подарим этот портрет Генри Пу-и в знак нашей
победы и освобождения столицы, где царствовала династия его предков.
Рихард прочитал надпись на портрете: Хуа Ха-шибо. Он вспомнил - это
псевдоним американской придворной художницы Хуперт Войс... Еще вот когда