"Юрий Корольков. Человек, для которого не было тайн (о Рихарде Зорге)" - читать интересную книгу автора

пустяках. Рядом с нею сидел ее новый муж, Герберт Моор, промышленник,
представитель гигантского немецкого концерна "Сименс", имевший обширные
связи в экономических кругах японской столицы. Был здесь и Кауман -
совладелец германских авиационных заводов.
В начале вечера, до того, как приехали супруги Моор, мужчины курили в
кабинете Отта.
- Что ты привез нового? - спросил Отт."
- Для тебя - Квантунская армия, новые данные. Записывай! - Зорге
достал записную книжку, перелистал ее: общее количество войск, номера
новых дивизий, вооружение...
Военный атташе записывал цифры на листке бумаги.
- Откуда ты все это берешь? - удивленно воскликнул он.
- Тебе, Паульхен, я тоже могу сделать подарок, - повернулся Рихард к
военно-морскому атташе Веннекеру, - я будто знал, что увижу тебя здесь.
Прошу!.. А вот это отдай Пренгеру, это по его части.
Вскоре приехали супруги Моор. Расположившись в кабинете посла,
разговаривали, пили рейнское вино, шутили. Эйген Отт и Зорге сели за
шахматы, но играли невнимательно и часто допускали ошибки. Рихард
задумался над шахматной доской. Анита Моор долго и внимательно на него
смотрела и вдруг воскликнула:
- Послушайте, господин Зорге, а ведь у вас славянский тип лица! Уж не
русский ли вы разведчик?
Все недоуменно подняли на нее глаза: взбредет же такое в голову!
- Да не-ет!.. - протянул Зорге. - - Я же из Саксонии! - Рихард
скорчил уморительную гримасу и заговорил на саксонском диалекте так
смешно, что все громко расхохотались. Засмеялся и Зорге - заразительно,
весело. Только после этого он потянулся за сигаретой. Игру он выдержал до
конца. Никто и не подозревал, какого напряжения воли ему это стоило. Зорге
глубоко затянулся табачным дымом.
Порой Рихарду казалось, что он и его товарищи находятся внутри
какой-то гигантской машины с могучими шестернями, которые тяжело
вращаются, цепляясь зубьями одна за другую. Достаточно одного
неосторожного движения, одного неверного шага - и колеса сомнут, раздавят,
разорвут в клочья.
Но пока все шло благополучно, хотя Зорге определенно знал, что их
ищут или, во всяком случае, подозревают об их существовании хотя бы по
тайным радиопередачам, уходящим в эфир.
Он писал тогда в одном из донесений Центру:
"Трудность обстановки здесь состоит в том, что вообще не существует
безопасности. Ни в какое время дня и ночи вы не гарантированы от
полицейского вмешательства. В этом чрезвычайная трудность работы в данной
стране, в этом причина того, что эта работа так напрягает и изнуряет".
Да, события цеплялись одно за другое, и группе Рамзая нужно было во
что бы то ни стало знать движущие силы этих событий. Фраза, оброненная
штабным офицером художнику Мияги по поводу приезда делегации из Берлина,
не давала покоя Рихарду Зорге, но пока этому не было никаких
подтверждений, хотя прошло уже несколько месяцев. Никто в посольстве не
знал ничего определенного, а фон Дирксен хранил невозмутимое молчание.
Мияги еще раз встретился со штабным офицером и между прочим спросил:
когда же приезжают берлинские гости? Офицер махнул рукой: