"Юрий Корольков. Человек, для которого не было тайн (о Рихарде Зорге)" - читать интересную книгу автора

Своими рассуждениями Рихард не открывал Америки, он просто хорошо
знал настроения в Берлине, изучил психологию нацистских дипломатов,
которые жаждут получить подтверждение собственного мнения. И если
наблюдатель угадывает мнение начальства, считают, что он разбирается в
обстановке, отличается острым умом... Почему бы не подсказать несколько
мыслей Эйгену Отту. Он может пригодиться...
Отт предложил подняться наверх, у него есть настоящий кюммель. Еще из
Германии. В Японии такого не найти...
Когда они вошли в комнату, фрау Хельма сидела в кресле и вязала.
Большой клубок шерсти лежал рядом. Спицы быстро мелькали в ее руках. Она
задумчиво поглядела на Рихарда. С тех пор, когда они встречались, прошло,
вероятно, лет пятнадцать. Хельма была тогда женой архитектора Мея,
баварского коммуниста. Потом они разошлись. Мей уехал в Россию, а Хельма
вышла замуж за молодого рейхсверовского офицера. Оказывается, это был Отт!
В те годы Хельма разделяла левые убеждения. Что думает она сейчас?..
Когда Отт вышел, чтобы раскупорить бутылку кюммеля, Хельма оторвалась
от вязанья и сказала:
- Я очень довольна, что мы встретились... Помните, вы жили во
Франкфурте у вокзала и у вас была старинная мебель и много картин...
- У вас хорошая память, - ответил Зорге. Вошел Отт с бутылкой
кюммеля, поставил на стол. Предложил сыграть в шахматы. Фрау Хельма
продолжала вязать.

3. В ПРАЗДНИК ЦВЕТУЩЕЙ ВИШНИ

Принцесса с длинным и трудно произносимым именем Коноямодзакура-химэ
шла с юга по всем островам Японии, и все газеты, даже самые солидные,
каждый день печатали сводки о ее приближении. Волшебная принцесса,
превращая на своем пути нежные бутоны в прекрасные цветы, пришла в Киото,
в Нагоя и, наконец, в Токио. Наступил праздник цветущей вишни, самый
красивый, самый веселый праздник цветов.
В матсури - в праздники - нечего и думать пригласить гейш, они
нарасхват, поэтому пришлось это сделать заранее, за несколько дней, когда
принцесса Коноямодзакура-химэ была еще далеко от столицы.
Доктор Зорге после долгих поисков нашел себе отдельный домик в тихом
районе Акабуку на улице Нагасаки и оставил изрядно надоевшую гостиницу.
Двухэтажный почти игрушечный домик с традиционной энгава - крытой галереей
вдоль стен - притулился рядом с просторным домом токийского аристократа.
От такого соседства он казался еще меньше, еще невзрачнее. Пройти к домику
можно было только узким переулком, таким тесным, что никакая машина и даже
коляска рикши не могли бы протиснуться сквозь эту городскую расщелину. В
проулке на бамбуковых шестах, как на веревках, висело белье; вместо
мостовой посередине тянулся деревянный настил, покрытый слоем засохшей
грязи. С улицы Нагасаки за деревьями и забором виднелись крыша домика да
окна верхнего этажа. Это обстоятельство имело немаловажное значение при
выборе доктором Зорге своей новой квартиры: он хотел иметь именно такое
жилье - подальше от улицы, но чтобы окна были видны издалека.
Через дорогу, выше по улице, стоял дом полиции с железными решетками
на окнах, дальше шли магазинчики, лавки, портняжная мастерская,
чередовались фонарики, вывески - обычный токийский пейзаж. Недалеко