"Юрий Иосифович Коринец. Там, вдали, за рекой (fb2) " - читать интересную книгу автора (Коринец Юрий Иосифович)Бальзам «Мэри Пикфорд»Один раз вечером в нашей квартире раздался странный звонок. Никто никогда так не звонил! Тем более в десять часов вечера. Звонок был настойчивый и оглушительный. Все жильцы высунулись на «проспект». Я первый побежал открывать. Я всегда первый открываю, когда раздаются общественные звонки. Один звонок — это общественный звонок, звонок ко всем: так звонят молочницы, точильщики, почтальоны, страховые агенты, Мосгаз, Мосэнерго и пионеры, собирающие металлолом. Но они звонят вежливо. И не в десять часов вечера. Разве что телеграмма. Но это не была телеграмма! Я это сразу почувствовал. Это все сразу почувствовали. Когда я открыл дверь, На площадке лестницы стояли: Я сразу обратил внимание на этих женщин. Одна из них была высоченной — метра два ростом. Другая была среднего роста, но зато толстая, как баобаб. А третья была совсем маленькая, чуть повыше меня. Лица у всех были закутаны платками — блестели одни глаза. Я видел такие фигуры у дяди на фотографиях, которые он привозил из Азии. В моей голове взметнулся рой мыслей. Рассказывать об этом долго, но произошло всё в одно мгновение. Я сразу подумал о себе: не натворил ли я чего-нибудь? На днях я залез на дерево и нечаянно сломал большой сук. Никто этого не видел, но общественное мнение могло об этом узнать. А ещё я разбил мячом стекло в подвальном помещении… — Мальчик, — сказал милиционер, — кто тут у вас ответственный съёмщик? — Я, — сказал мой папа очень тихо. Остальные жильцы столпились позади нас. Не было только Благодарю за внимание и дяди — дядя был у нас в гостях, но сидел в комнате. — Граждане, пройдите в сторону! — сказал милиционер. — Скажите, товарищ, — обратился он к моему отцу, — у вас проживает гражданин по кличке Благодарю за внимание? — И ещё по кличке Мэри Пикфорд! — проревела басом женщина-баобаб. Она это так проревела, что все вздрогнули. — Мэри Пикфорд не знаю, — сказал папа, — а Благодарю за внимание — у нас. — Пройдёмте, — сказал милиционер. Папа повёл всех в дальний конец «проспекта», туда, где рядом с кухней была дверь Благодарю за внимание. Из-за двери, как всегда, шёл неприятный запах. Милиционер постучал. За дверью раздался кашель, а потом скрипучий голос произнёс: — Чем обязан? Я уже сплю… — Милиция! Потрудитесь немедленно открыть! — сказал милиционер. В наступившей тишине было слышно, как в комнате зашаркали шлёпанцы. Я стоял возле самой двери. Потом дверь открылась, и… тут началось нечто невообразимое! — Это он! — взревела женщина-баобаб. — Прохиндей! — взвизгнула маленькая. — Вот! Вот что он со мной сделал! — крикнула женщина-великан и сорвала с головы платок. Женщина-баобаб и маленькая женщина тоже сорвали платки. И тут все увидели нечто ужасное: лица женщин были покрыты какими-то разноцветными пятнами. — Господи! — всплеснула мама руками. — Я убью его! — ревела женщина-баобаб. — Благодарю за внимание! — пискнул Благодарю за внимание. — Чем обязан? — Как тесен мир! — вздохнула моя бабушка. — Что такое?! — кричал дядя. Он шёл к нам по «проспекту». — Граждане, давайте не будем! — сказал милиционер. — Пройдите на кухню! А вы с нами, — обратился он к моему папе. Женщины тем временем ворвались в комнату. За ними вошли Афоня, милиционер и мой папа. Я тоже хотел пробраться в комнату, но Афоня вежливо отстранил меня и закрыл дверь. Я успел только увидеть, как Благодарю за внимание, который был в одном белье, яростно отбивался от женщин. Мы все пошли на кухню, которая была рядом. Это был необычный «Большой хурал»! Я его никогда не забуду! Все сидели как на иголках. Вы представляете себе, что значит сидеть как на иголках? Я это с тех пор прекрасно представляю. Сидеть как на иголках — это значит сидеть на стуле, на столе или просто на полу, но очень волноваться. Это значит не находить себе места и всё время ёрзать от нетерпения. Так мы и сидели: кто на стуле, кто на столе, кто на подоконнике, — и все как на иголках. Я тоже сидел как на иголках. Единственный, кто не сидел на иголках, — это был мой дядя: он стоял и спокойно курил свою трубку. Все прислушивались к тому, что творилось в соседней комнате. Я тоже старался понять, о чём там говорили. Разобрать можно было только обрывки фраз: — …ничего не знаю… дворянин… дом на Моховой… бальзам «Мэри Пикфорд»… экзема, а не бальзам!.. аптека… бог шельму метит… из-под полы… Ничего не знаю!.. А это ты знаешь? — Тут что-то стукнуло об пол. — …Прохиндей, прохиндей, прохиндей… пардон, мадам… элой… Я ничего не понимал. Что такое «бальзам «Мэри Пикфорд»? А «бог шельму метит»? А «элой»? Я посмотрел на дядю: он спокойно курил свою трубку. Я опять прислушался. — …чтоб скитаться вам по белу свету… Соловки… Вот! Вот! Вот!.. Банки, склянки, алхимия,.. Держите комод! — Опять что-то грохнуло об пол и разлилось мелкими колокольчиками. — …Не позволю!.. триста тысяч… нотабене… (треск пощёчины)… Благодарю за внимание!.. Успокойтесь, а то я вас выведу!.. толковал апокалипсис… «Что значит «толковал апокалипсис?» — подумал я. В наступившей тишине я узнал голос милиционера: — …так как трудно их объяснить, то ограничимся фактом… И опять тишина. И опять незнакомые голоса: — …обратите внимание: двенадцать спящих дев!.. Адские смеси… прохиндей прохапнулся… Тут раздался страшный взрыв, и из комнаты повалил дым. Все вскочили. Дядя спокойно вынул изо рта трубку. — Эй! — сказал он громовым голосом. — Там всё в порядке? Дверь открылась. Из неё вышли Афоня и три женщины; женщины были снова закутаны. Они сразу пошли к выходу на лестницу. Кто-то из них тоненько плакал — наверное, маленькая. — Всё в порядке! — сказал, улыбаясь, Афоня. — Ну и тип! Сейчас всё кончится, — и пошёл за женщинами. — Какое несчастье! — сказала мама. — Это счастье! — сказал дядя. — Великое счастье! Наконец-то его прищучили! — Вот вам и сальдо! — сказал бухгалтер. — Короткое замыкание! — сказал монтёр. — Попался на удочку! — сказал дядя. — А что такое — Ты ещё здесь? — удивилась мама. — Иди спать! — Я не хочу спать! «Прищучили, — подумал я. — Так вот как он попался на удочку!» В это время открылась дверь, и из неё вышли Благодарю за внимание (он же Мэри Пикфорд), за ним милиционер с портфелем, а за ними папа. Милиционер повернулся и прислонил портфель к стенке. Портфель стал очень толстым. Потом милиционер запер дверь, положил в карман ключ, вынул из кармана верёвочку, спички и что-то красное — это был сургуч! Милиционер зажёг спичку, припалил сургуч и наляпал его на косяк двери. Верёвочку он продел сквозь ручку двери и оба конца её втиснул в сургуч, припечатав какой-то печатью, — как посылки на почте. Папа ему помогал. Все стояли в глубоком молчании. Я посмотрел на Благодарю за внимание: он стоял в углу, возле двери. Какая же он Мэри Пикфорд? Мне стало смешно! Он был в своём рыжем пальто, рыжей шляпе и галошах «прощай молодость». Он курил и смотрел в пол. Руки у него тряслись. В одной руке он держал узелок. — Всё! — сказал милиционер. — Извините за беспокойство! — Ну что вы! — сказал папа. — Надо бы проветрить комнату, — сказала бабушка. — Ничего, рассосётся! — улыбнулся милиционер. — Пошли! — Хлопнула входная дверь, и слышно было, как спускались по лестнице. Папа прошёл на кухню и прямо упал. На стул. — У нас в Торжке… — начала было певичка. — Что, в сущности, произошло? — перебил бухгалтер. Все посмотрели на папу. — Продавал какой-то крем для лица, — сказал папа. — Варил и продавал. Бальзам «Мэри Пикфорд». Из-под полы в аптеках. Какую-то дрянь. И изуродовал этих женщин… — Уж эта мне Мэри Пикфорд! — сказал монтёр. — Все женщины хотят быть похожими на неё! — Что вы говорите! Я вовсе не хочу быть на неё похожей! — сказала мама. — Вы и так красивы! — сказал монтёр. — Благодарю за комплимент! — сказала мама. — А кто такая Мэри Пикфорд? — спросил я. — Американская кинозвезда! — сказал бухгалтёр. — Я видел её. Вот это женщина! — Я всегда говорила, что нельзя покупать у частников! — сказала бабушка. — Надо покупать у государства! — Жаль человека! — вздохнула мама. — Что теперь с ним будет? — Кого жаль? — закричал дядя. — Я таких расстреливал в семнадцатом! Капиталист! Саботажник! Вурдалак проклятый! Мы с такими не цацкались! — Триста тысяч, — сказал папа. — Триста тысяч нашли в чулке… — Подумать только! — сказала певичка. — А у нас в Торжке… (Она была из Торжка.) — Я давно говорил, что это тёмная личность! — перебил дядя. — Двадцать лет варил свою дрянь! Неизвестно, чем он ещё занимался! — Но что с ним теперь будет? — Ничего не будет! Будет работать! Мы с такими не цацкались… — А что такое «толковал апокалипсис»? — спросил я. — — Хватит! — сказал дядя. — Хурал закрыт! — Подробности не имеют значения! — сказал папа. Все засмеялись. — А у нас в Торжке… — начала было певичка. Но её уже никто не слушал. |
|
|