"Алексей Корепанов. И сладок сон воспоминаний" - читать интересную книгу автора

на дачном огороде. А он вот брел по вечерней улице, по грязному месиву,
брел, возвращаясь из института, и было ему неуютно...
Ему было неуютно, потому что два дня назад, в понедельник, идя с
работы таким же сырым вечером, он встретил бывшего однокурсника Серегу
Швеца.
Швец ждал его у институтской проходной и неуверенно шагнул навстречу.
Аверин узнал его почти сразу, хотя видел в последний раз много лет назад и
Швец здорово изменился за это время - постарел, обзавелся глубокими
залысинами и весь как-то съежился и обмяк, словно проколотый мяч. Швец
когда-то блистал в в волейбольной команде их первого курса, а вот учился
неважно, на семинарах отмалчивался, задумчиво глядел в окно или большей
частью что-то писал, иногда в размышлении постукивая шариковой ручкой по
подбородку. Рассказы его появлялись почти в каждом выпуске факультетской
стенгазеты и даже в университетской многотиражке. Первую зимнюю сессию он
кое-как вытянул, а летней и вовсе не стал дожидаться - отсидел свое на
лекциях и семинарах до середины апреля и исчез. Потом Аверин несколько раз
встречал знакомую фамилию в какой-то периодике и слышал, что вроде бы вышла
книжка, а потом совсем о нем забыл.
И вот они шли и говорили о разных пустяках того студенческого года, о
том, кто, где и как устроился в жизни, да кто кого и где в последний раз
видел. Много Швец говорил, много и сумбурно, и оживление
его было неестественным, наигранным, через силу дающимся, и Аверин
разглядел в Швеце неприкаянность какую-то и неухоженность и понял, что Швец
чего-то хочет от него, Аверина, о чем-то попросить хочет, только не знает,
как подступиться. И хоть и говорил Швец, что приехал сюда в командировку и
решил встретиться - лестно, мол, пообщаться со знаменитостью, - Аверин был
убежден, что Швец специально пересек треть страны ради встречи с ним,
Авериным, не с бывшим однокурсником, а с создателем нашумевшего мнемовизора
и - вот ведь какая удача! - бывшим однокурсником.
И Швец ведь тоже все это понимал, только никак не мог остановиться,
прервать фальшивые: "А помнишь?..." - и сказать, наконец, главное.
Одному из них нужно было решиться. Они проходили мимо ресторана, и
Швец замолчал, разглядывая неоновую вывеску, а потом робко предложил:
- Зайдем на полчасика?
Осунувшееся лицо его в мигающем голубом свете выглядело странно и
безжизненно.
- Может, лучше ко мне? С женой познакомлю.
- Нет! - Швец поморщился. - На полчасика, а?
Аверин мысленно вздохнул и покорно начал подниматься по ступеням.
В ресторане было пустынно. Неподалеку от помоста с большим барабаном и
частоколом микрофонных стоек одиноко потягивал пиво усатый толстяк, сбоку,
у стены, тихо кофейничали за столиком две пожилые дамы.
Швец заказал было графинчик коньяка, но Аверин отрицательно покачал
головой и Швец ограничился ста граммами. В ожидании закусок они молчали,
неловко избегая встречаться глазами, и Аверин разглядывал мозаичное
настенное панно, живописующее автоматизированный сбор зерновых, а Швец
нервно водил по скатерти рукояткой вилки.
Наконец их обслужили, Аверин глотнул минеральной, Швец залпом осушил
рюмку, выдохнул и приступил.
- В общем так, Коля. Без всяких там преамбул. Пусти меня к твоему