"Крик Новорождённых" - читать интересную книгу автора (Барклай Джеймс)

ГЛАВА 25

848-й Божественный цикл, 42-й день от вершины генастро, 15-й год истинного Восхождения

— Это основа всего, — произнес Кессиан. — Этому нельзя научить любого ребенка. Это нечто, с чем они рождаются. И мы можем надеяться только на то, что научим их мудро пользоваться даром, которым они им обладают.

Джеред сидел на вилле старца среди остатков великолепного обеда. На нем присутствовали все, кто называл себя Ступенями Восхождения. Они представляли все этапы жизни человека, от юности до близкой смерти. Впервые ему дали почувствовать истинный масштаб предприятия. Васселис едва затронул суть дела теми сведениями, которые сообщил в Эсторре.

Джеред приехал, готовый ненавидеть этих людей. Но они приняли его. Видимо, Васселис объяснил, что так нужно, и теперь казначей боролся с собой, чтобы не проникнуться к ним симпатией.

Дверь открылась, и самая юная из них вернулась с грузом книг, за которыми ее отправили в библиотеку. Некоторые книги явно были очень старинными — вероятно, ровесниками Конкорда или даже старше.

— О, Йен, превосходно! — воскликнул Кессиан, пылкий, страстный старик, чье слабеющее тело с трудом вмещало весь его энтузиазм. Человек, способный безошибочно предсказывать погоду на двадцать дней вперед. — Положи их здесь, рядом со мной.

— Так вы можете назвать точное количество жителей города, у которых есть или были какие-то способности? — спросил Джеред, не желающий отклоняться от темы разговора, пока ему не начнут показывать книги.

— По крайней мере восемь из каждых десяти рождающихся, я думаю, — ответила Меера Наравни, мать строптивого подростка Гориана.

Меера продемонстрировала полную невосприимчивость к огню в первые минуты его прихода, и Джереда ошеломили как сами способности, так и спокойное отношение к ним.

— Восемьдесят процентов? — Казначей на мгновение лишился дара речи. — Как такое возможно? Как мы могли раньше об этом не слышать?

— Всему свое время, — произнес Виллем Гесте, тоже Огнеходец, как и Меера. Еще один старец, обладавший изысканной манерой речи. — Поймите, это, по крайней мере, не случайность. Мастер-кавалерист и его жена, у которых родился ребенок, были бы разочарованы тем, что у него нет способностей к верховой езде, не так ли? То же и здесь. Плотность проявления способностей у новорожденных растет с каждым поколением. Это естественный отбор.

Снова эта формулировка, начинавшая звучать ужасно убедительно!

— Но мы не трубим о даре, который получили, — добавила Дженна Кессиан, очаровательная жена пылкого старца, способная определить источник боли в теле человека с помощью одного только прикосновения. — Вы прекрасно понимаете, что орден не посмотрит на все это так, как смотрим мы. Никто из нас не проявляет свои способности в присутствии посторонних. Какими бы ни были соблазн и возможная выгода. Новые поколения переняли нашу осторожность и поняли, во что обходится неуместная откровенность — им самим и тем, кого они любят. А те посторонние, которые видели то, что не следовало, ну… — Она взглянула на Васселиса. — Мы не можем допустить, чтобы неосторожные рты нашептывали сплетни в чужие уши.

Джеред приподнял бровь и встретился взглядом с Васселисом. Даже у рая есть железная граница. Он едва заметно кивнул. Джеред понимал необходимость охраны не менее, чем причины, по которым пришло время поднять завесу.

— Но почему именно здесь? — спросил казначей, и на миг ему показалось, что он не произнес этих слов вслух.

— Потому что именно здесь жил Гориан! — ответил Ардол Кессиан, и глаза его загорелись воодушевлением. Он похлопал рукой по книгам, лежавшим рядом с ним. — Это все записано здесь, и я оставлю книги вам, чтобы вы прочли их во время вашего пребывания здесь. И пусть оно продлится столько, сколько вам нужно, чтобы задать все вопросы. Всегда существовали люди со способностями Восхождения, в основном временными. Гориан записал все их истории и свел вместе. Этих людей сторонились окружающие, им нужен был новый дом. Они испытывали отчужденность со стороны родных и друзей и нуждались в объяснении. Или в утешении, поскольку их пугала странность того, что они чувствовали.

— Гориан? — переспросил Джеред. — Но не…

— Нет-нет. Наш юный Гориан назван в честь человека, который положил начало всему примерно пятьсот лет назад, — объяснил Кессиан. — И все, что ему удавалось узнать, он записывал. Орден убил его, когда поймал, но уничтожить его творения не удалось, хотя они и считали, что сделали это. Вы ведь никогда не слышали о нем, верно?

Джеред покачал головой.

— Ничего удивительного. Для них это опасная информация, которая демонстрирует лживость утверждений, будто Восхождение — это извращение или колдовство. Это не так. Оно так же естественно, как приливы и отливы или листва на деревьях.

Джеред покачал головой.

— Осторожнее выбирай слова, отец Кессиан, — посоветовал он. — Следовало ли ордену принимать такой закон или нет, но он есть в уложениях. Я дал клятву блюсти законы ордена и Конкорда.

— Тогда какой смысл в этом расследовании, если вы не определите, является ли Восхождение ересью или его нужно принять? — спросил Виллем. — Ведь вам же нужно, чтобы мы честно выражали свои чувства и мнения. Несправедливые законы следует отменить.

— Как я объяснил вашей чтице, я оказался в незавидной ситуации. Я не беспристрастен. Совершено преступление, в этом нет сомнений. Вопрос состоит в том, что с вами делать и что вы узнали. Я здесь для того, чтобы выяснить ваши цели и желания. Но это не значит, что у вас нет союзников. Орин Д'Алинниус заворожен вашими методами, а капитан Арков обнаружил в каждом из вас целомудренные помыслы. А вот меня, напротив, тревожит, что вы создали Восходящих под знаменем ордена. Это и есть ваше преступление, и оно серьезно. Если вас передадут ордену, то вы понесете суровое наказание.

Молчание. Но отец Кессиан был не из пугливых. А его энтузиазм просто заражал. Джеред невольно испытывал к нему теплые чувства.

— Тогда прочтите то, что написал Гориан. Поговорите с горожанами и с любым из нас. Корень всего, что мы делали, лежит в природе и потому является волей Бога. Неестественным надо считать меры подавления, предпринятые орденом. Это решение приняли люди, которые блюли собственные интересы, целомудренные или иные. Я могу спросить вас, где в священных писаниях подавление природы считается необходимым или приемлемым.

— Орден руководит так, как считает нужным, и по праву, данному Адвокатом, — улыбнулся Джеред. — Раскол основной религии Конкорда стал бы катастрофой.

— Мы этого не хотим, — негромко проговорила Дженна. — Мы этого никогда не хотели. Нас постоянно печалит мысль, что орден сжег бы всех нас за наши дела.

— Как чудесно было бы, если бы каждый мог чувствовать то, что чувствуют наши Восходящие! — воскликнул Кессиан, давая выход пылкому нраву. — Подумайте, господин Джеред, какая это радость — чувствовать, как растут ваши посевы. Понимать своего коня так хорошо, чтобы не причинить ему никакого вреда. Открывать глаза навстречу новому дню и всем телом ощущать энергию земли! Быть единым с природой и стихиями. Приблизиться к Богу.

Джеред откинулся в кресле, внимая словам Кессиана. Он оценил величие сказанного, но вслед за ним в душу просочился трепет.

— Но что будет, отец Кессиан, если силы всех станут настолько велики, что смогут управлять морем, погодой и всем, что растет? Этот дар может привести к злу, если они пожелают таким образом его использовать. Как далеко способны зайти ваши Восходящие?

Джеред встретился один на один с Восходящими только на пятый день расследования. Это был в высшей степени необычный период. Вестфаллен оказался совершенно непохожим на все города, где ему приходилось бывать, несмотря на то что располагался в центре его любимой страны. Джереду казалось, будто он попал в прозрачный пузырь, бережно отделенный от остального мира. Однако события внутри этого пузыря могли иметь не меньшую важность, чем те, что разворачивались в Царде.

Горожане и Ступени Восхождения Вестфаллена были открыты, радушны и после первой пары дней не испытывали страха. Джеред лично убедился в том, как осмотрительно они ведут себя в присутствии торговцев и приезжих и как спокойно обладатели начальных способностей принимают то, что имеют. Он разговаривал со многими из них, в том числе и с теми, чьи способности со временем угасли.

Невозможно было усомниться, что они верят в чистоту своих намерений. Однако он не мог избавиться от опасения, что наивность, вызванная их изолированностью, закрывает им глаза на суть действий. Будучи профессиональным воином и политиком, Джеред понимал, что на каждое доброе намерение найдется враг, который исказит и вывернет его наизнанку. Восходящие представляли собой опасность, сомнений не было.

Казначей пытался найти решение конфликта в беседах с Арковом и Д'Алинниусом и подробно отражал все увиденное в записях. Было ли Восхождение естественным ходом вещей или преступным намерением, замаскированным под естественный ход? И, что более актуально, как Адвокатуре следует поступить с ними… и, если уж на то пошло, со всем Вестфалленом?

Однако, находясь там, где оказался казначей, трудно было думать о чем-то, кроме признания и милосердия. Окруженный стеной сад маршала Васселиса переживал свой лучший период. Цветы всех оттенков украшали стены и клумбы. Плющ карабкался на статуи великих людей Карадука, чтобы украсить их, и волнами ниспадал с крыши мраморной беседки, в которой они сейчас сидели, укрывшись от безжалостных лучей солнца. Фонтаны радостно журчали, карпы в прудах всплывали на поверхность, охотясь за мухами, а потом снова прятались в тени белоцветных лилий.

В нише на скамье слева от казначея сидели Восходящие, одетые в красивые светлые туники с красной отделкой Восхождения. В них ощущалась чудесная смесь волнения и подростковой самоуверенности и капелька подлинной зрелости.

С огромным интересом Джеред наблюдал за тем, как они вошли в калитку в дальней стороне сада и направились к нему. Слепой, Оссакер, держался за Ардуция, паренька с добрым лицом. По другую его руку шла девочка, Миррон. Хорошенькая. Казалось, Оссакеру не нужна их помощь — настолько уверенным был его шаг. И чуть в стороне от них шел Гориан. Пока они приближались, он внимательно рассматривал Джереда пристальным, не вполне понятным взглядом.

— Можно многое узнать о людях еще до того, как первый раз пообщаешься с ними, — сказал Джеред, когда все уселись. Их служанка, Шела Хаси, перед уходом раздала всем весьма своевременное прохладное питье. — То, как они держатся, как идут, в какой последовательности они на тебя смотрят, кто встречается с тобой взглядом без страха, а кто — с интересом или трепетом.

Они молчали, как он предположил, ожидая приглашения говорить.

— Вы знаете, почему я здесь, не так ли? Вам должны были рассказать обо мне и моих коллегах и о том, насколько серьезно наше расследование.

Восходящие кивнули, кто-то пробормотал слова подтверждения. Джеред улыбнулся.

— Вам не нужно меня бояться. Сегодня я не ваш судья, а только наблюдатель. Так что, пожалуйста, считайте себя вправе в любой момент ко мне обратиться.

— Вы на самом деле жестокий человек? — неожиданно спросил Гориан.

Джеред изумился.

— Я… — Он замолчал и рассмеялся. — А считалось, что это я буду вас расспрашивать! Давайте скажем так. Моя работа состоит в том, чтобы собирать налоги и платежи с людей, которые порой не согласны с тем, сколько я хочу получить, или не спешат расставаться с тем, что должны. И такие люди убеждаются, что, да, я действительно жестокий человек. А еще они убеждаются в том, что я почти ничего не упускаю из вида. Об этом следует помнить, пока мы разговариваем, да? — Он стер улыбку с лица. — А почему ты меня об этом спросил?

— Потому что мы много про вас слышали. Вы командуете сборщиками, поэтому никто вас не любит.

— Мытарей никто не любит, — согласился Джеред.

— Но вы кажетесь не таким уж плохим, — заявил Гориан.

— Это потому, что вы не дали мне повода. Постарайтесь, чтобы так было и впредь. — Джеред сложил руки, соединив кончики пальцев. — Скажи мне, почему остальные трое любят тебя гораздо меньше, чем друг друга?

Все четверо на какое-то время опустили глаза и стали разглядывать землю под ногами. Отлично. Надо, чтобы они почувствовали, кто тут главный.

— Мне казалось, что вы должны держаться вместе. В конце концов, вас пока только четверо, хоть, как я понял, родились уже и другие кандидаты и ожидаются новые.

Гориан теперь смотрел прямо на него, но отвечать не собирался. Джеред ощутил разочарование.

— Поймите, я стою перед проблемой. Ваши Ступени, ваша чтица и, по сути, все, с кем я разговаривал, спешили рассказать мне о важных и добрых делах, которые вы уже можете творить, и о том, что вы способны сделать в будущем. Похоже, вам предстоит стать нашими спасителями и первыми представителями нового человечества, которое станет использовать свои способности для общего блага. Однако меня тревожит то, что думаете вы сами. В конце концов, у каждого есть своя голова на плечах, и в какой-то момент угрозой может стать ваше излишнее любопытство или что-то еще. Вы должны были задумываться о вашем будущем. Вы все едины? По тому, как вы шли, я подозреваю, что это не так.

На этот раз их молчание вызвало у Джереда раздражение. Он не привык иметь дело с детьми, и это становилось очевидным. Казначей кашлянул.

— Хотите, чтобы я выбрал кого-то, кто сделает первый шаг, несмотря на жару, побуждающую к лени? Миррон?

— Я так и знала, что вы выберете меня. Просто потому, что я девочка.

— А может, я счел тебя самой умной! — парировал казначей. — Просто скажи что-то в ответ. Представь, юная госпожа. Когда ты думаешь о будущем, что ты видишь?

— Я вижу себя здесь, в Вестфаллене. Я присоединюсь к Ступеням Восхождения, как и все, потому что Восхождению надо развиваться, чтобы помочь новым Восходящим учиться быстрее, чем мы. Наверное, со временем я стану матерью Восхождения, так же как мои братья — отцами. И я воспользуюсь своими способностями, чтобы помогать людям. Зачем мне хотеть чего-то еще?

— Ты не считаешь, что благодаря своим способностям могла бы требовать всего, чего захочешь?

— Я не понимаю. — Девочка нахмурилась.

Джеред приподнял брови. Она действительно не задумывалась над этим! Но, наверное, потому, что ей всего четырнадцать. Хотя ей следовало бы задуматься. В ее возрасте Джеред уже знал, что его умение обращаться с мечом поможет ему высоко подняться в Адвокатуре.

— Вы видите себя отдельно от остального Конкорда? — задал он внезапно пришедший в голову вопрос.

— Мы — граждане Конкорда, — ответил Ардуций. Джеред отметил, как Миррон и Гориан посмотрели на него, а Оссакер стиснул его руку. — Конкорд найдет нам дело, если мы будем ему нужны. Или мы выберем его сами. Так или иначе, правильным решением было бы позволить нам воспитывать следующее поколение Восходящих.

— По вашему образу и подобию?

— А есть другие? — спросил Гориан.

— Мы отделены от Конкорда настолько же, как любой фермер или рыбак Вестфаллена. Мы будем служить, если нас призовут, мы можем вызваться добровольцами, если войны еще не прекратятся. Когда придет время, Бог укажет нам правильный путь, — закончил Ардуций.

— Ты действительно думаешь, что вас попросят надеть доспехи и шагать вместе с гастатами? — Джереда позабавила такая картина.

— Нет, — вступил в разговор Оссакер. — Мы можем быть врачами и ветеринарами. В этом будет состоять наше умение на поле боя.

— Да неужели? И ничего больше? Гориан, а ты что думаешь?

Гориан пожал плечами.

— Оссакер прав. В основном. Но возможно, мы могли бы делать и что-то еще. Мы ведь можем вызвать или прекратить дождь. И мы можем заставить дуть ветер. Может, нашим генералам понадобилось бы это, а не наши способности залечивать травмы.

— Я согласен, — кивнул Джеред. — И ты считаешь, что вас следует использовать именно так? А, Гориан?

— Нет, конечно же, — ответил Гориан. — Мы особенные. Мы должны быть хозяевами своего будущего. Делать то, что хотим.

Вот так. Остальные покосились на него и постарались отстраниться. Гориан уже начал понимать, куда могут привести его способности. А Джеред почти увидел, какие силы захотят заполучить его в погоне за властью. Остальные все еще находились под влиянием того ограниченного взгляда на вещи, который внушили им Ступени. Взгляда, который Джеред уважал. Но в Гориане на мгновение проявились те проблемы, которые неизбежно возникнут, когда эти юные умы начнут развиваться. А Ступени явно не замечали опасности.

— Таким образом, вы ответили на мой первый вопрос: почему вы так шли на встречу со мной, не правда ли? Вы трое с ним не согласны. Но разве он не смотрит на вещи более реалистично?

Ардуций покачал головой.

— Мы должны использовать наши способности только для того, чтобы творить Божьи дела. Они в исцелении, созидании и росте, а не в том, чтобы сделать поле скользким под ногами солдат.

— Ох, Ардуций, ты не понимаешь! — возразил Гориан. — Мы могли бы вызвать дождь, когда наша армия пойдет в наступление, потому что тогда вражеские стрелы не смогут попасть точно в цель. И мы могли бы направить молнии в доспехи противника, чтобы спасти жизнь нашим людям. Мне казалось, вам всем нравится Кован. Но я, по крайней мере, слушаю, что он говорит!

— Ты такой умный, Гориан! — сказал Ардуций. — Не знаю, почему бы тебе просто не уйти, раз ты и так уже все знаешь.

— Зачем ты так говоришь? Я слушаю и учусь. Не завидуй мне потому, что не делаешь того, что делаю я.

— Я рад не делать того, что делаешь ты, — огрызнулся Ардуций. — Кому захочется иметь такие мысли?

— Прекратите! — воскликнула Миррон. — Мне за вас стыдно!

Она взглянула на Джереда, щеки ее пылали, на глазах стояли слезы. А Оссакер снова понурил голову.

— Я не хочу работать на войне, — прошептал он.

У Джереда защемило сердце, и он подавил желание в знак утешения положить мальчику ладонь на плечо. Это сделал Ардуций.

— Будет так, как угодно Богу, Осей, — сказал он.

Джеред наблюдал за ними. Троица сплотила ряды, а Гориан держался в стороне, не сомневаясь в своей правоте. Очень и очень любопытный квартет. Джеред не мог точно определить, что именно ему удалось узнать. Во многом они были просто подростками, как любые другие, бегающие по улицам Конкорда. В чем-то они понимали тяжелый груз своих способностей. А один из них уже начал осознавать возможность получить власть и влияние.

Джеред обсудил с ними много разных вопросов, прежде чем день сменился великолепным огненным закатом. Когда казначей встал, чтобы уйти, он понял, что проведет ночь без сна, пытаясь разобраться, как относиться к этим детям. Он поблагодарил их за терпение и уделенное ему время и направился к калитке.

— Казначей Джеред!

Он обернулся. Ардуций поднялся на ноги, остальные собрались вокруг него.

— Да, Ардуций?

— В нас нет зла. Мы не просили о способностях, но мы с ними родились. И мы можем только стараться воспользоваться ими как можно лучше и жить так, как того желал бы Бог. Не зовите сюда орден. Нас сожгут, а мы этого не заслуживаем.

Джеред отрывисто кивнул и повернулся на каблуках. Он долго ходил по берегу, прежде чем вернуться в свои комнаты на вилле Васселиса.

Васселис проводил Джереда до конца подъема на холмы, откуда десятью днями раньше они смотрели вниз, на безмятежный Вестфаллен. Со своей стороны, маршал радовался тому, что это спокойствие не нарушено — пусть и ненадолго. Был уже пятидесятый день заката генастро, хотя палящая жара дня больше напоминала разгар соластро.

Васселис ехал без своих телохранителей. Здесь было безопасно, а левимы Джереда скорее представляли собой почетный эскорт, профессиональный и безупречный. В их присутствии маршал чувствовал себя совершенно спокойно, несмотря на напряженные отношения, возникшие сейчас между двумя давними друзьями. Что касается двух других дознавателей, то Д'Алинниус и Арков оказались гостями, уважительно отнесшимися к хозяевам, и нашли друзей среди тех, чью деятельность расследовали. Васселис проникся уважением к обоим за их объективность и щепетильность.

— Ты хочешь узнать, что я скажу Эрин Дел Аглиос, так ведь? — спросил Джеред, когда подошло время прощания.

Васселис собирался на какое-то время задержаться в Вестфаллене.

— Конечно. Должен узнать.

— Этот вопрос будет на устах всех жителей Вестфаллена, не так ли?

— Не играй со мной, Пол.

Джеред остановил коня и жестом велел остальным ехать вперед. Васселис остался рядом, безуспешно пытаясь прочесть выражение его лица.

— Я с самого начала планировал поразмыслить над тем, что увидел и услышал, а потом, по дороге в Эсторр, пересмотреть записи. Высказать свои взгляды моим помощникам и обсудить с ними все факты. И я по-прежнему намерен это сделать. Но я понимаю также, что оставить тебя, не высказав своего мнения, было бы равносильно проявлению жестокости ко всему этому… — тут он жестом указал на Вестфаллен, — твоему необыкновенному городу. Кстати, теперь я понимаю, почему ты его так любишь.

— Спасибо тебе за заботу, — сказал Васселис. — Тебе вправду следовало бы отстроить здесь виллу.

— Ты должен понимать, почему теперь я счел бы это неуместным.

— Тем хуже для тебя, — заявил Васселис.

Джеред затянутым в перчатку пальцем ткнул в грудь маршала.

— Арван, я выскажу тебе все, что сочту нужным, а ты можешь истолковать это для своих людей, как пожелаешь. Я не отправлюсь домой, чтобы объявить ордену о том, что узнал. Если я смогу добиться того, что хочу, канцлер будет оставаться в неведении как можно дольше. Но я не вижу варианта, при котором Адвокатура оставила бы этих людей под твоим контролем. Они — оружие. Притом опасное, если попадут под влияние не тех людей.

Васселис вздрогнул.

— Они же всего лишь дети, которые только узнают границы своих возможностей!

— А ты задавал себе вопрос, насколько широки эти границы? Гориан уже видит свой разрушительный потенциал — и я готов держать пари, что он проводил эксперименты в этом направлении, так ведь? — Выражение, промелькнувшее на лице Васселиса, подтвердило его догадку. — Так я и думал. Их нужно контролировать, а Ступени не соображают, как это делать.

— Ты имеешь в виду военный контроль, — проговорил Васселис. — Пол, не делай этого! Они — ранимые дети. Им нужна защита, которую дает им Вестфаллен. Не отнимай у них этого!

— А как, по-твоему, какой выбор ты мне оставил? — вопросил Джеред, гневно сверкнув глазами. — Я не могу вернуться к Адвокату и доложить, что все чисто. Сам подумай! Они не только оружие, они — буря, которая встряхнет весь Конкорд, до основания. Люди будут их бояться. Бог свидетель: я сам испугался, когда увидел, что они способны делать. А ведь уже сейчас есть пятилетние дети и младенцы, которые могут оказаться следующими в цепочке. Как мы можем не взять это под контроль? Когда ты обратился ко мне, ты должен был предвидеть, что произойдет.

— Понимаю. Все понимаю. Но надежды-то все равно питаешь, так ведь? — вздохнул Васселис.

— Послушай, Арван: это лучшее из того, на что ты мог рассчитывать. Особенно учитывая мои первые впечатления. Можешь мне поверить. Я намерен получить развернутые консультации относительно теологической стороны вопроса. Я по-прежнему не убежден в том, что это не ересь. Но задуматься меня заставило прежде всего вот что. Хотя ты и твои Ступени можете быть преступниками перед Богом, ваши Восходящие — не преступники. И поскольку ты их покровитель, по крайней мере пока, я обязан поддерживать тебя. И я уверен, что Адвокатура со мной согласится, а это значит, что орден до тебя не допустят.

— Спасибо тебе, Пол, — сказал Васселис. — Спасибо тебе.

— Не считай это полной поддержкой, потому что это отнюдь не так. Когда-нибудь в будущем тебе еще предстоит держать ответ. А пока не заходи слишком далеко и позаботься о том, чтобы твои Восходящие не покидали Вестфаллен. Жизнь для всех вас изменилась.