"Майкл Корда. Идеальная пара " - читать интересную книгу автора

и фотографиями, которые должны были их сопровождать. Неделю назад из
Букингемского дворца прибыл посыльный с запиской, собственноручно написанной
королевой, в которой она сообщала лорду Вейну, что она сама и вся
королевская семья постоянно думает о нем, но даже такая беспрецедентная
честь не ускорила развязку.
На деле это послание, казалось, возымело совершенно обратное действие.
Ко всеобщему удивлению больной почувствовал себя лучше, опровергая все
прогнозы и как бы желая досадить своим врачам. Его дыхание нормализовалось;
сначала ему позволили вставать с постели, чтобы посидеть часок в кресле, а
потом, поддерживаемый медсестрой, он начал делать осторожные шаги по
комнате. Наконец, не обращая внимания на возражения врачей, он высказал
желание - точнее сказать, свое намерение - спуститься к обеду в столовую.
Повару пришлось изрядно потрудиться, но Вейн даже не попробовал ни
одного блюда. Он потихоньку потягивал вино и делал вид, что ест, передвигая
кусочки по тарелке. Казалось, на еду он был способен лишь смотреть - не
более того.
Леди Вейн, которая с самого начала возражала против этого обеда, не
скрывала своего раздражения. Гиллам Пентекост, помощник, консультант и
доверенное лицо Вейна, работавший с ним в течение почти сорока лет, ел, как
всегда, с большим аппетитом. Все трое сидели на одном конце длинного
обеденного стола, за которым могли поместиться - и бывало помещались -
восемнадцать человек. Сейчас их обед походил на трапезу в офицерской
столовой на следующий день после сражения: огромный стол и размеры комнаты
контрастировали с малочисленностью оставшихся в живых.
Сидевший во главе стола Вейн в изнеможении откинулся на спинку стула.
Даже больной он держался с большим достоинством. С белоснежными волосами,
небольшой бородкой, которую он отпустил к старости, с синими глазами, с
годами не утратившими своей красоты, и величественным профилем, он мог бы
играть Лира и в современном костюме. Он взглянул на дворецкого, стоявшего у
стола с серебряным соусником, наполненным заварным кремом.
- Чаю, - слабым голосом сказал Вейн. - Чашку чая с ложкой-другой
бренди.
Леди Вейн нахмурилась.
- По-твоему, это хорошая идея, Робби, дорогой? - спросила она.
- Мне это кажется чертовски хорошей идеей. - Вейн сердито посмотрел на
дворецкого, который вопросительно взглянул на леди Вейн. Та вздохнула и
кивнула головой. В конце концов, какой смысл был спорить с ним сейчас.
- Гиллам рассказал тебе, как успешно продвигается подготовка выставки,
дорогой? - спросила она, повышая голос. Вейн отказывался носить слуховой
аппарат, но с другой стороны не любил, когда ему начинали кричать, поэтому
окружающие не знали, насколько хорошо он их слышит.
Выставка, которую предполагалось открыть в Национальном театре, была
приурочена к восьмидесятипятилетию лорда Вейна, и на ней должны были быть
представлены многие документы и личные вещи великого актера, тщательно
отобранные Пентекостом. Первоначально планировалось, что Вейн сам откроет
экспозицию, но от этого плана пришлось отказаться. Леди Вейн должна была
заменить его.
Вейн устало закрыл глаза - его веки были голубоватыми, почти
прозрачными, кожа на лице была такой бледной и так обтягивала скулы, что
сидящего за столом человека можно было принять за мертвеца - и на мгновение