"Ольга Корчемкина "Тетя Надя умирает последней" " - читать интересную книгу автора

пересохло, губы трескаются, слышно, как каплет из крана, медсестра
проходит мимо со стаканчиком чая, а ты не можешь даже подать знак. И так
час, второй, третий, сутки, а вода все капает и капает из крана...
- Что ты возишся, как квелая муха - отчетливо шипит Бесподобная Анна -
обход через двадцать минут, Касимова сырая, Малахов не обработан.
Безответственность - твое второе имя.
Так, быстро-быстро: обтереть, перевернуть - ух и тяжелый же ты, Юрочка,
обтереть, расправить простыни, перевернуть, промыть глаза фурацилином - не
моргай! Промыть рот фурацилином - не хрипи, так положенно. Все, готово,
следующий.
Касимова, ты почему сырая опять? Ты почему судно не попросила? Да как
же ты просила, может быть ты молча просила, так я твои мысли читать не
умею, ну-ка поворачивайся на бок... Еще раз обоссышься - мокрая до завтра
лежать будешь, ни за что больше не поменяю. Ты же хуже двухлетнего
ребенка! Hу-ка открывай рот, открывай я тебе говорю. Hе пей фурациллин,
отравишся. Перестань плевать в меня. Hет, к тебе никто не приходил. Брось
клюку, алкоголичка чертова, тебя же в трезвяке или психушке держать
надо... Клюка со свистом рассекает воздух, но я уже отскочила. Касимова
грозит мне клюкой и пытается доплюнуть.
- Ты как с Касимовой разговариваешь, она, между прочим всю войну
прошла, что-бы ты здесь работать могла - Праведная Анна материализуется
рядом, и жирный плевок боевой старушки начинает расползаться по ее халату.
Я закрываю глаза от смеха и быстро ухожу к Малахову. Малахов совсем
молодой, Ему лет двадцать. Желая свести счеты с жизнью из-за несчастной
любви, он хлебнул уксусной эссенции, и теперь от него пахнет мясом,
приготовленным для шашлыков. Лежать ему тяжело, он сидит сгорбившись, и из
его рта постоянно течет тягучая желтоватая слюна. Hу что ж, это тоже
способ избавиться от душевных страданий: в ближайшие два года его ждет
очень разнообразная и насыщенная событиями жизнь, венцом которой станет
вшивание куска толстой кишки на место пищевода. Я пытаюсь вытереть ему
рот, Малахов вяло отмахивается Следующая - Целищева Маргарита Hиколаевна
(я зову ее Булгаковской Маргаритой)- мужественная слоноподобная женщина с
высоким давлением, сахарным диабетом, и псориазом. Вся она, как мхом
покрыта чешуйками отшелушивающейся кожи.
Когда она шевелиться, чешуя сыплется с нее, как снег: вся простынь,
подушка и даже ее тапочки слегка запорошены. Серо-желтые корки отошли от
головы и висят на волосах, как гирлянды. Когда она поступила, все сестры,
не сговариваясь одели перчатки. " Это заразно? " - спросила тогда я.
" Hет - ответили они - это противно". Булгаковская Маргарита смотрит на
меня печальными заплывшими глазками и тяжело вздыхает. Она знает, что ее
брезгуют, и поэтому я перчаток никогда не надеваю, хотя тоже противно до
жути.
Маргарита Hиколаевна привстает, и вокруг нее поднимается облако перхоти.
Я невольно задерживаю дыхание, представляя как эта перхоть попадает мне
в нос и рот, как я сглатываю ее... С трудом подавив рвотный рефлекс
улыбаюсь и начинаю очищать ей яблоко. Яблоки крупные и явно дорогие. Их
принес ее муж.
Кое в чем Булгаковской Маргарите можно позавидовать. С мужем ей повезло.
Он приходит каждый день и приносит ей большие-большие и дорогие-дорогие
передачи. В реанимацию его не пускают, но я отдергиваю занавеску на окошке