"Андрей Корбут. Гражданская война" - читать интересную книгу автора

враждебность - холодная надменность.
- Уроды... монстры, - защищая свое самолюбие, как можно
хладнокровнее, произнес я. Меня не тронули, они и не собирались этого
делать, эти прилично, со вкусом одетые господа, глядевшие в мою сторону,
словно я был червь - кажется, так сказала Лаура. Они дали мне уйти, даже не
попытавшись проучить или задержать зарвавшегося "плебея".
Я приехал к Лауре. Позвонил в дверь. Лаура вышла в тоненьком халатике,
с растрепанными волосами.
- Прости, ты уже спала...
- Я всегда рада тебя видеть, - отвечала она и, уверен, была искренна.


14.


Лаура полулежала на боку, опершись на локоть, чуть откинутая простыня
открывала ее по-женски слабые плечи и грудь, все-таки очень красивую,
полную, правильной формы, и лишь немного отвисшую... Ее пальцы коснулись
моей щеки, губ, шеи...
- Ты хорошо сохранился, милый, -прошептала она с грустью. Увы, я
догадывался о ее причине. Лауре было сорок шесть, и выглядела она на сорок
шесть, и знала это. Может быть, проникшись к ней жалостью, может быть,
почувствовав ее более чем теплое ко мне отношение, а может быть, потому, что
надоело лгать, я поведал ей обо всем.
Она слушала с широко раскрытыми от удивления глазами, если речь
заходила о мутантах - хмурилась, и во время рассказа по-детски боялась за
меня... Когда я закончил свою историю, она прильнула ко мне всем телом и
покрыла поцелуями лицо и грудь.
- Морис, ...не бросай меня, Морис... Не оставляй меня, прошу тебя,
Морис. Мне очень хорошо с тобой, милый, родной, Морис... Не бросай меня,
прошу.
Ее тихий голос звучал, словно молитва. Но что я мог поделать с собой?
Вряд ли я сумел бы пересилить себя, ответить ей взаимностью. Не судите меня
строго. Я не давал ей пустых обещаний и клятв. Она была лишь отдушиной в
этой второй моей жизни. Нет, ничего я не испытывал к женщине, наверное,
любившей меня. Ведь если женщина в сорок шесть еще говорит о любви, значит,
это действительно серьезно, а она тогда, заглянув в мои глаза, спросила:
- Ты любил Элизабет?
- Не знаю, - отвечал я, - она была красивой... Ты спрашиваешь, любил
ли я ее... - я задумчиво потер лоб...
Но Лаура вдруг вздрогнула и, кажется, обратилась в слух. Я ощутил, как
забилось ее сердце.
- Лаура! - встревожился я.
- Нет, нет... ничего, все в порядке, - она постаралась меня
успокоить. Но голос ее дрожал:
- А Патриция,.. ты веришь в то, что она станет тебе дочерью?
Я не знал, что ответить, и пауза затянулась. Я думал о Пат; о том, как
велико наше внешнее сходство, что она единственный родной мне человек, что
помню ее еще ребенком... что чувствую себя ее отцом. И мучался сознанием,
что слишком все поздно, бессмысленно, бесполезно.