"Императрица Орхидея" - читать интересную книгу автора (Мин Анчи)

6

В тот день, когда я стала императорской наложницей, праздничной церемонии я, в общем-то, и не видела. Я сидела в паланкине и только слышала, как на Воротах зенита бьют колокола.

Нюгуру была единственной из нас, кто вошел в Запретный город через Ворота божественной полноты — главного входа в заповедные императорские владения. Все остальные невесты входили туда через боковые ворота.. Мой паланкин пересек Золотой поток по одному из пяти переброшенных через него мостиков. Этот поток представлял собой границу запретных владений, а каждый мостик символизировал одну из пяти конфуцианских добродетелей: верность, стойкость, честность, скромность и почитание родителей. Потом я миновала Ворота правильного поведения и оказалась во внутреннем дворе, по размерам превосходящем все остальные в Запретном городе. Мой паланкин обогнул Тронный дворец, украшенный огромными резными колоннами и увенчанный великолепной многоярусной крышей, которая возвышалась над широкой беломраморной Террасой дракона.

Меня высадили из паланкина у Ворот божественного сияния. К тому времени наступил полдень. Почти одновременно сюда же прибыли и другие девушки: госпожи Юн, Сю, Мэй и Юй. Мы чинно оглядели друг друга и стали ждать.

Появились евнухи, которые оповестили нас, что император Сянь Фэн и императрица Нюгуру начали свадебную церемонию.

Я себя чувствовала не очень хорошо. Хотя с самого начала мне было ясно, что, по существу, я лишь одна из трех тысяч императорских наложниц, но все равно мне очень хотелось оказаться сейчас на месте Нюгуру, и я ничего не могла с этим поделать.

Вскоре снова появились евнухи и оповестили нас, что пора расселяться по отведенным нам апартаментам. Мое новое местожительство называлось Дворцом сосредоточенной красоты. Здесь я провела многие годы своей жизни. Именно здесь я узнала, что император Сянь Фэн распределяет между нами свою божественную сущность далеко не поровну.

Дворец сосредоточенной красоты был окружен столетними деревьями. Когда дул ветер, их листья громко шумели, рычали и ворчали. Это ворчание напомнило мне любимую поэтическую строку одного поэта: «Тело ветра можно увидеть сквозь колеблющуюся листву». Я попыталась сориентироваться. Вход во дворец находился с западной стороны, и, похоже, он был единственным во всем здании. Само здание напоминало храм, с высокими стенами и изогнутой крышей, покрытой желтой полированной черепицей. Все его колонны и балки были ярко разрисованы, наличники окон и дверей украшены резьбой символов плодородия: разные фрукты и овощи круглой формы, руки Будды, пышно цветущие растения, морские волны и облака.

Во дворе бесшумно появилась группа красиво одетых мужчин и женщин. Они бросились ко мне, и все как один упали на колени. Я глядела на них и не знала, чего они от меня хотят. Наконец один из них сказал:

— Наступил счастливый момент, госпожа Ехонала. Разрешите нам проводить вас во дворец

И тут я поняла, что все это мои слуги.

Но лишь только я приподняла край платья и собралась сделать шаг в сторону дворца, как услышала в отдалении ужасный грохот.

От неожиданности я едва не потеряла равновесие, и слугам пришлось подхватывать меня на лету. Мне объяснили, что это звуки китайского гонга, которые ознаменовали момент, когда император Сянь Фэн и императрица Нюгуру вступают в Великий брачный зал.

Об императорских брачных церемониях я много слышала от Большой Сестрицы Фэнн. По описанию мне были хорошо знакомы даже сама брачная постель и занавешивающие ее, сверкающие, как солнце, прозрачные шторы, покрытые знаками плодородия. Я знала даже о ярко-желтом шелковом одеяле, расшитом тысячью играющих детей.

Много лет спустя Нюгуру рассказала мне, что запах в императорской спальне стоял столь сладостный, что его ни с чем нельзя было сравнить. Этот запах исходил от самой брачной кровати, которая была сделана с использованием душистого сандала. Нюгуру вошла в спальню в сопровождении главного евнуха Сыма, который нес ее регалии. На голове у нее было три золотых феникса.

В день брачной церемонии Нюгуру вышла из паланкина возле Дворца земного спокойствия. Ее провели сперва в Зал материнского благословения, потом в другой, где она сменила одежду со светло-желтой на ярко-желтую, и лишь потом вступила в брачный покой. Голова и лицо ее при этом были покрыты накидкой из ярко-желтого шелка. В таком виде она подошла к императору Сянь Фэну, произнесла брачную клятву и отпила из свадебной чаши.

«Стены в брачном покое были красными, причем такими яркими, что я решила, что у меня что-то случилось со зрением, — с улыбкой вспоминала потом Нюгуру. — Сперва мне показалось, что комната пуста, потому что она была слишком большой. У северной стены стояли два трона, у южной — большая кирпичная кровать, которая подогревалась с помощью находящейся под ней жаровни».

Все это я и представляла себе так явственно: и место, и ритуал полностью соответствовали описаниям Большой Сестрицы Фэнн. Трудно было бороться с чувством какой-то обиды.

Я говорила себе, что для этого у меня нет никаких причин. Что с моей стороны подло испытывать зависть и тешить себя мыслью, что я достойна большего, чем мне уже даровано. Чувство горечи никак не хотело меня покидать. Я пыталась рисовать в воображении Пина и его омерзительные, почерневшие от опиума зубы. Но разум мой меня не слушался и шел своей дорогой. Мне вспомнилась мелодия из одной любимой оперы — «Любовь маленькой простушки». В ней рассказывалась история служанки и солдата, ее возлюбленного. Солдат подарил своей любимой в качестве свадебного подарка кусок мыла, и служанка была просто счастлива. Вспомнив эту сцену, я снова заплакала.

Ну почему я не могу получать удовольствие от созерцания наполняющих комнату сокровищ? — спрашивала я себя. Слуги одели меня в роскошное платье абрикосового шелка, расшитое цветами сливы. Раньше такие платья я носила только в воображении. Я подошла к зеркалу и увидела в нем потрясающую красавицу. В волосах моих блистала заколка в форме стрекозы, инкрустированная рубинами, сапфирами, жемчугом, турмалинами, тигровым глазом и перьями зимородка. Я огляделась кругом. Мебель в комнате была сплошь резной, украшенной мозаичными панно из драгоценных камней. С одной стороны стояли комоды из сандалового дерева, с другой стороны — умывальник из розового дерева, инкрустированный перламутром. Кровать отгораживали ширмы, расписанные знаменитыми древними мастерами. Мое сердце кричала «Чего еще тебе надо, Орхидея? Что еще смеешь ты просить?»

Было холодно, но мне приказали днем дверей не закрывать. Я села на кровать, покрытую бежевым покрывалом. У стены были сложены в аккуратную стопку восемь шелковых стеганых одеял. Длинный полог над кроватью был расшит белыми глициниями, а его красный кант — розовыми и зелеными пионами.

Тут через окно я увидела, как к моему обиталищу приближается главный евнух Сым в сопровождении еще нескольких, более молодых евнухов.

— Почему не зажжены лампы? — с неудовольствием спросил он.

Потом он увидел в окне меня, и на лице его появилась любезная улыбка. Он опустился на колени и сказал:

— Госпожа Ехонала, ваш раб Сым к вашим услугам.

— Прошу вас, встаньте. — Я тоже вышла в сад.

— Ваши слуги уже себя представили? — спросил он, не вставая с колен.

— Нет еще, — ответила я.

— Они будут за это наказаны, потому что не выполнили свою обязанность. — Он поднялся на ноги и щелкнул пальцами.

Появились два огромных евнуха с длинными — длиннее человека — кожаными кнутами.

Я вздрогнула, не имея понятия о том, что должно сейчас произойти.

— Всем виновным выстроиться в ряд! — скомандовал Сым

Слуги, дрожа, выстроились.

Кто-то принес два ведра воды, огромные евнухи окунули в них свои кнуты.

— Господин Сым, — позвала я. — Прошу вас, поймите, что никакой вины моих слуг здесь нет. Просто вплоть до этого момента я еще не успела приготовиться.

— Значит, вы прощаете своих слуг? — спросил Сым с кривой ухмылкой на лице. — Вам следует ждать от них только абсолютной точности в исполнении своих обязанностей. Я их все-таки накажу. Законы Запретного города можно выразить одним предложением: «Уважение достигается с помощью кнута».

— Прошу прощения, господин Сым, — возразила я. — Я не считаю нужным наказывать того, кто ни в чем не виноват. — Сказав это, я тут же пожалела о вырвавшихся словах.

— А я тем не менее уверен, что слуги виноваты. — Казалось, Сыму вся сцена начала надоедать. Он повернулся и пнул ногой одного из стоящих рядом евнухов.

Чувствуя отвращение, я вернулась в свою комнату.

Главный евнух Сым наконец выбрал момент объявить мне о цели своего визита. Мы сели в гостиной, и туда же вошли все двадцать, а то и больше, моих служанок и евнухов. С заученным терпением Сым стал объяснять мне, как устроен Запретный город. Он описал мне различные департаменты и ремесленные мастерские, большинство из которых, по всей видимости, находились под его управлением. Он описал склады, где хранились слитки золота и серебра, меха, фарфор, шелк и чай. В его ведении была доставка ко двору жертвенных животных, зерна и фруктов для религиозных церемоний. Под его управлением находились другие евнухи, которые отвечали за псарню, где разводились пекинесы. Он надзирал над департаментами, которые поддерживали в надлежащем состоянии дворцы, храмы, сады и парки.

Я сидела с прямой спиной и высоко поднятым подбородком. Даже если Сым просто хвастался своей властью, я была рада войти в курс дела. А он между тем описывал мне расположение разных внутренних помещений, классов, в которых воспитывались принцы, императорских казарм, где жили гвардейцы, выполнявшие функции дворцовой полиции.

— В мои обязанности входит контроль над императорскими кладовыми, над лавками, где производят одежду и краску, над теми, кто следят за сохранностью императорских лодок, отвечают за проведение игр, заведуют печатными мастерскими, библиотеками, шелковичными и медовыми фермами.

Из всех этих департаментов меня больше всего заинтересовал театральный, а также те, которые занимались разными видами ремесел

— У меня очень много обязанностей, — заключил главный евнух Сым. — Но, кроме них, я должен еще следить за чистотой престолонаследия императора Сянь Фэна

Я поняла, что он хочет поразить меня своей властью.

— Прошу вас, господин Сым, взять руководство мной в свои руки, — сказала я. — Потому что я всего лишь наивная девчонка из далекой провинции Уху. Я буду очень благодарна вам за советы и покровительство.

Удовлетворенный моим смирением, он сообщил, что пришел выполнить два приказания моей свекрови. Первое из них касалось вручения мне кошки.

— Ваши дни в Запретном городе будут тянуться долго, — сказал он, давая знак евнухам, которые внесли коробку. — Эти дни вам скрасит кошка.

Я открыла коробку и увидела прелестного маленького белого котенка

— Как его зовут? — спросила я.

— Снежинка, — ответил Сым. — Разумеется, это самка.

Я бережно вытащила кошечку из коробки. У нее были тигриные глазки, и она казалась испуганной.

— Снежинка, — сказала я. — Заходи, не бойся.

Второе приказание касалось моего годового содержания.

— Оно будет состоять из пяти слитков золота, тысячи серебряных таэлей, тридцати кусков шелка, некоторого количества шелковой и хлопковой одежды, пятнадцати буйволовых кож, а также козлиных, змеиных и заячьих шкур, и из сотни серебряных пуговиц. На первый взгляд кажется, что это много, но к концу года вы наверняка будете испытывать денежные трудности, потому что вам придется платить жалованье своим шести евнухам, шести придворным дамам, четырем служанкам и трем поварам. Служанки приставлены к вашим личным нуждам, а евнухи обязаны следить за чистотой во дворце и за садом, а также выполнять отдельные поручения и служить посыльными. Кроме того, они обязаны охранять ваш сон. В первый год они будут дежурить по очереди: пятеро вне, а один внутри вашей комнаты. Вы не сможете по собственному усмотрению назначать евнуха, который будет спать в вашей комнате, до тех пор, пока великая императрица не сочтет, что вы к этому готовы.

Слуги смотрели на меня без всякого выражения. Я понятия не имела о том, что происходит в их головах.

— Я выбрал для вас лучших слуг, — продолжал с кривой ухмылкой главный евнух. — Храпящих во сне я отправил к госпоже Мэй, ленивых — к госпоже Юй, а самых злобных — к госпоже Юн... — Тут он многозначительно посмотрел на меня, как будто ожидая с моей стороны какой-то ответной реакции.

Неписаная дворцовая традиция требовала после таких слов награждения евнуха за изъявление верности. Об этом я, разумеется, знала, однако растущее недоверие к Сыму не позволило мне воспользоваться подвернувшейся возможностью. Я воображала себе, что он станет говорить обо мне перед госпожой Нюгуру или перед госпожами Юн, Ли, Сю, Мэй и Юй. Можно было не сомневаться, что у него в запасе было полно разных трюков, с помощью которых он мог облапошить нас всех.

— Могу ли я узнать о положении других жен Его Величества? — спросила я. — Где они будут жить?

— Императрица Нюгуру остаток этой недели проведет с императором Сянь Фэном во Дворце земного спокойствия. Потом она переедет во Дворец небесного приема, который станет ее постоянной резиденцией. Для госпожи Юн приготовлен Дворец вселенского наследования, для госпожи Ли — Дворец вечного мира, для госпожи Мэй — Дворец великого милосердия, для госпожи Юй — Дворец безграничного счастья.

— А как госпожа Сю? — поинтересовалась я.

— Госпожа Сю отправлена обратно к родителям, на юг. Ее здоровье требует особого внимания. Когда она вернется, ей предназначен Дворец приятного солнечного сияния.

— Насколько я понимаю, дворцы всех остальных ясен императора расположены в восточной части Запретного города. Скажите, кто еще, кроме меня, проживает в западной его части?

— Вы единственный человек, проживающий в западной части, госпожа Ехонала.

— Могу ли я узнать почему?

Главный евнух Сым понизил голос до шепота:

— Моя госпожа, если вы будете задавать слишком много вопросов, то можете навлечь разного рода неприятности. Тем не менее, рискуя потерять свой язык, я удовлетворю ваше любопытство. Правда, сперва я должен почувствовать к вам полное доверие. Могу ли я положиться на ваше слово?

Я немного поколебалась, но потом все же ответила:

— Да.

Сым наклонился ко мне и зашептал едва ли не в самое ухо.

— Мысль поселить вас здесь могла прийти в голову как императору Сянь Фэну, так и великой императрице. Если она принадлежит великой императрице, то... Простите меня, я слишком волнуюсь, чтобы произнести это вслух... У Ее Величества есть обыкновение селить своих любимчиков рядом с собой, в восточной части города. Так ей удобнее, потому что, когда ей нужна компания, она в любую минуту вызывает их к себе.

— Вы хотите сказать, что она меня невзлюбила, и поэтому не хочет видеть рядом с собой?

— Я этого не говорил! Вы сами сделали это заключение.

— Но разве это неправда?

— Я не буду отвечать на этот вопрос

— А что, если это распоряжение исходило от императора Сянь Фэна? Если это его мысль?

— Если мысль исходила от Его Величества, то это знак, что он вас выделяет. Он хочет, чтобы вы находились как можно дальше от его матушки. Другими словами, если он задумает вас посетить, то шпионить за вами для великой императрицы будет очень неудобно. В таком случае примите мои поздравления, моя госпожа.

Вскоре после его ухода я послала к нему слугу с двумястами таэлей в качестве подарка. Сумма была внушительной, но я чувствовала, что должна это сделать. Без него я скорей всего окажусь в роли слепца, который шагает по дороге, уставленной капканами. В то же время меня ни на минуту не покидало ощущение, что этого человека надо опасаться.

Наступил вечер. Небо и листья на деревьях потемнели, словно их облили чернилами. По закатному небу неслись тучи, постоянно меняя очертания. На высоких ветвях располагались на ночлег вороны. Они так истошно кричали, словно прожитый день им тяжело достался.

Я позвала слуг и объявила, что хотела бы поужинать. Они поклонились и отправились на кухню выполнять распоряжение. Но один из евнухов так и остался стоять передо мной на коленях. Сперва я не поняла, чего он хочет, и потребовала, чтобы он встал. Но тут он поднял на меня глаза, и я его узнала. Это был тот самый молодой евнух, которого я встретила в день своего избрания, тот самый, который принес мне воды.

— Ань Дэхай! — воскликнула я, взволнованная неожиданной встречей.

— Да, моя госпожа! — ответил он не менее взволнованным голосом — Ань Дэхай, ваш преданный раб.

Я протянула ему обе руки. Он отпрянул назад, напомнив мне тем самым о моем статусе. Тогда я села в кресло, и мы оба заулыбались.

— Итак, Ань Дэхай, что же ты хочешь? — спросила я.

— Госпожа Ехонала, я понимаю, что если мои слова вам не понравятся, то вы можете в любую минуту предать меня смерти. Но есть кое-что, что я просто обязан вам сказать.

— Дозволяю, Ань Дэхай, говори.

Он немного помедлил, а потом взглянул мне прямо в глаза.

— Я предан вам всей душой, — сказал он.

— Я это знаю.

— Может быть, вы сделаете меня своим главным доверенным лицом?

Непроизвольно я вскочила со своего места

— Как смеешь ты делать мне подобные предложения?

Ань Дэхай стукнулся лбом о пол.

— Накажите меня, госпожа Ехонала! — И он принялся сам хлестать себя по щекам.

Я не знала, что делать. Он так усердно хлестал себя по лицу, словно это было не его лицо, а чье-то чужое.

— Довольно! — наконец воскликнула я.

Он остановился. Потом посмотрел на меня со странной тоской и обожанием, и его глаза наполнились слезами.

— На каком основании ты считаешь, что сможешь служить мне лучше, чем все остальные? — спросила я.

— На том основании, что я могу предложить вам нечто, чего не могут другие, — был ответ.

— Что именно?

— Совет, моя госпожа По моему ничтожному мнению, в данное время удача не на вашей стороне. Мой совет поможет вам продвинуться вперед. К примеру, я хорошо знаю дворцовый этикет.

— Ты слишком самоуверен, Ань Дэхай.

— Но лучше меня в Запретном городе вам все равно никого не найти.

— А как я смогу в этом убедиться?

— А вы меня испытайте, моя госпожа. И тогда сразу же убедитесь.

— Сколько лет прошло с тех пор, как ты поступил на службу в Запретный город?

— Четыре года

— И чего ты за это время достиг?

— Доверия, моя госпожа

— Доверия?

— Тот груз, который я волоку на своих плечах, очень тяжел. Но мне помогает знание здешнего населения. Я знаю, как зовут всех подрядчиков Запретного города, а также Летнего дворца и Большого круглого сада. Я знаю расположение всех здешних зданий и могу указать их даже на астрологической карте. Я могу объяснить, почему между Дворцами высшей гармонии, центральной гармонии и сохраняемой гармонии не посажено ни одного дерева.

— Продолжай, Ань Дэхай.

— Наложницы отца и деда императора Сянь Фэна стали моими друзьями. Они живут во Дворце доброжелательного спокойствия. Я знаю историю каждой и ее взаимоотношения с Его Величеством. Я могу рассказать вам, как Город обогревается зимой и как сохраняет прохладу летом Я знаю, откуда к нам поступает питьевая вода. Мне знакомы все здешние преступники и привидения, все истории о внезапных возгораниях или столь же внезапном исчезновении людей. Я знаю по имени всех стражей у ворот, потому что со многими из них мы стали личными друзьями. А это значит, что я могу входить и выходить из разных дворцов, когда мне вздумается, причем незаметно, как кошка.

Я старалась не подать виду, что его рассказ произвел на меня сильное впечатление.

Он рассказал мне, что в спальне императора Сянь Фэна стоят две кровати. Каждую ночь ему стелят обе, и на обеих задергивают занавески, чтобы никто не догадался, какую именно выберет Его Величество. Но Ань Дэхай дал мне понять, что его осведомленность простирается далеко за рамки дворцового хозяйства, охватывая канцелярию и функционирование правительства. Секрет, с помощью которого он добывал всю эту информацию, заключался в том, что он заставлял всех думать, будто сам по себе он совершенно ничтожен и безвреден.

— Да ты просто настоящий шпион! — воскликнула я.

— Ради вас, моя госпожа, я готов быть всем, чем угодно.

— А сколько тебе лет?

— Скоро исполнится шестнадцать.

— А теперь скажи мне, что в действительности стоит за твоим предложением, Ань Дэхай?

Прежде чем ответить, евнух немного помолчал.

— Видите ли, я тоже хочу использовать свой шанс Я долго искал себе достойного хозяина. Я понимал, что, будучи евнухом, мне не пристало думать о будущем, потому что такового у меня просто нет. Но я не желаю жить в аду всю оставшуюся жизнь, до скончания века! Все, что я прошу, моя госпожа, это дать мне возможность доказать вам свою верность.

— Поднимись, — сказала я. — И оставь меня теперь на некоторое время.

Он встал и медленно пошел в сторону двери. Я заметила, что он немного прихрамывает, и тут же вспомнила, что это его главный евнух Сым пнул ногой совсем недавно во дворе.

— Подожди! — остановила я его. — Отныне, Ань Дэхай, я назначаю тебя своим главным доверенным лицом.

Перед ужином я снова сменила туалет. На этот раз меня одели в бежевое платье и провели в столовую. Мой обеденный стол оказался огромным, почти такого же размера, как дверь. Он весь был резной, даже ножки, причем резьба была очень тонкой. Сидя в ожидании ужина, я вспоминала имена всех своих слуг и служанок. Евнухи имели уникальные имена: Хо Тунг, что значит Восточная Река, Хо Нан — Южная Река, Хо Цзу — Западная Река, Хо Пей — Северная Река, Хо Гуань — Исток Реки, и Хо Вей — Устье Реки. Несмотря на такое родственное звучание их имен, они вряд ли состояли друг с другом в родстве. Имена служанок начинались с иероглифа «чун», что значит «весна». Они звучали так: Чун Ченг — Весенний Восход, Чун Ся — Весенний Закат, Чун Юй — Весенняя Луна, Чун Мен — Весенний Сон. Все они казались очень хорошенькими и чистенькими. Они быстро откликались на мои вызовы и не делали ни малейших попыток проявлять характер. Волосы всех были причесаны строго по этикету: у евнухов заплетены в косичку, у женщин собраны в пучок на затылке. В моем присутствии они, как правило, стояли руки по швам и глаз не поднимали от пола.

Ужина пришлось ждать так долго, что у меня в животе началось урчание. Чтобы не соскучиться, я начала осматривать зал. Он был огромным и почти лишенным всякого уюта, только на противоположной стене висела картина, изображающая деревенское семейство. В верхнем углу были написаны стихи:

На бедном доме склонилась крыша, Ручей звенит в зеленых травах. И южный говор звучит, как песня, — Муж и жена ведут беседу. Их старший сын мотыжит землю, Сплетает средний садок для птицы. И только младший в беспечной неге Лущит стручки цветов прибрежных.

Интересно, кто жил в этом дворце прежде меня? Очевидно, какая-нибудь наложница императора Дао Гуана. Судя по всему, она любила живопись. Простой и свежий стиль. Мне понравился контраст между роскошью обстановки и простотой этой незамысловатой картинки.

Эта картинка напомнила мне о семье. Я помню, как при жизни отца мы все собирались за обеденным столом, ожидая его возвращения. Отец очень любил шутки, и стоило ему пошутить, как мы все принимались хохотать до упаду. Однажды Ронг даже поперхнулась своим творожным супом, а брат упал под стол и разбил свою глиняную плошку. Мать долго крепилась, но потом тоже не выдержала и покатилась со смеху, называя своего мужа «покривившейся балкой, из-за которой рухнет весь дом».

— Ваш ужин, моя госпожа! — услышала я голос Ань Дэхая, который пробудил меня от воспоминаний.

И тут я увидела, словно в сказке, процессию слуг, идущих из кухни. Все они несли в руках дымящиеся кушанья. Все горшки и кастрюли были покрыты серебряными крышками. В мгновение ока весь стол передо мной был уставлен блюдами.

Я сосчитала количество блюд, их оказалось девяносто девять.

Девяносто девять блюд для одной меня?

Ань Дэхай указывал, что находится под каждой крышкой.

— Вот тушеные медвежьи лапы; овощи, смешанные с оленьей печенью; жареный лангуст в соевом соусе; улитки с огурцами и чесноком; маринованные перепела в кисло-сладком соусе; рубленое тигриное мясо, завернутое в блины; оленья кровь с жень-шенем и травами; жареная утиная шкурка в остром луковом соусе; свинина; говядина; куры; рыба..

Там были блюда, о которых я раньше даже не слыхала. Парад между тем продолжался. По лицам своих слуг я догадалась, что такое происходит каждый день. Я постаралась скрыть свое потрясение. После того как все блюда были расставлены, я махнула рукой, и слуги спокойно выстроились вдоль стен.

При виде такого обильного стола я почувствовала слабость.

— Желаем вам приятного ужина! — в один голос пропели слуги.

Я взяла в руки палочки.

— Одну минутку, моя госпожа! — К столу подошел Ань Дэхай. В руках у него тоже были палочки и маленькая тарелка. С каждого блюда он взял по кусочку и отправил их себе в рот.

Я смотрела на жующего Ань Дэхая и вспоминала рассказ Большой Сестрицы Фэнн о том, как мать императора Сянь Фэна, императрица Чу Ань, пыталась отравить принца Гуна. От этой мысли у меня едва не пропал аппетит.

— Теперь можно есть! — провозгласил Ань Дэхай, вытирая рот и отступая от стола

— Неужели предполагается, что все это я должна съесть сама? — спросила я.

— О нет, моя госпожа! Но таково требование дворцового этикета, чтобы за каждой едой вам подавалось девяносто девять блюд.

— Но это же очень неэкономно!

— О нет, моя госпожа, с этого стола не пропадет ни одного кусочка. Потом вы раздадите оставшиеся блюда своим слугам. Поверьте мне, моя госпожа, слуги постоянно голодают, им никогда не отпускают вдоволь еды.

— Но это же унизительно!

— Ничуть, моя госпожа. Они почтут это за честь.

— Но разве на кухне не готовят еду также и для слуг?

— Мы едим то же, что и лошади, только в меньшем количестве. На мою долю, к примеру, отпускают три меры овса ежедневно.

После этого я взялась за еду без всяких проволочек. В зале слышался только хруст разгрызаемых мной огурцов, обсасываемых медвежьих лап и свиных ребер. Слуги так и стояли, не поднимая глаз. Мне снова стало интересно, что скрывается у них в головах. Насытившись, я бросила свои палочки и принялась за десерт — сладкую булочку, испеченную с красными бобами и черным кунжутом

Словно догадавшись, что я хочу ему что-то сказать, к столу подошел Ань Дэхай.

— Мне не нравится питаться под присмотром такого количества людей, — сказала я. — Могу ли я на время моей трапезы отсылать их из столовой?

— Боюсь, что нет, моя госпожа.

— И все остальные императорские жены обслуживаются точно так же?

— Да, точно так же.

— И еду им готовят в той же самой кухне?

— Нет, у каждой кухня своя. В каждом дворце есть собственная кухня и повара.

— Тогда прошу тебя, садись рядом со мной за стол и ешь.

Ань Дэхай повиновался.

Стоило мне взять в руки чашку, и он тут же наполнил ее чаем с лепестками хризантем. У меня не заняло много времени, чтобы понять: Ань Дэхай обладает даром предвосхищать все мои желания. Кто он такой? — думала я. Что заставило такого красивого и умного мальчика стать евнухом? Какова его семья? Где он воспитывался?

— Моя госпожа. — Ань Дэхай наклонился ко мне, как только я дожевала последний кусок булочки. Голос его был мягок и вкрадчив. — С вашей стороны было бы очень мудро послать сейчас императору Сянь Фэну и императрице Нюгуру послание с пожеланием приятного аппетита.

— Разве им сейчас до меня? — спросила я. — По-моему, им сейчас больше всего хочется, чтобы их оставили в покое.

Но по многозначительному молчанию Ань Дэхая я поняла, что лучше последовать его совету. Через некоторое время Ань Дэхай объяснил свою мысль:

— Дело не в добром пожелании, — сказал он. — А в том, чтобы произвести впечатление. Необходимо, чтобы ваше имя появилось на бамбуковой палочке императора Сянь Фэна в списке других имен, обратившихся к нему с посланиями. Это напомнит Его Величеству о вашем существовании. Все дамы в других дворцах сейчас делают то же самое.

— Откуда ты знаешь?

— У меня есть знакомые в других дворцах, которые рассказывают мне обо всем, что там делается.

После ужина мне надлежало отдохнуть. Но разум мой не собирался отдаваться приятной неге. Я представляла себе Запретный город полем сражения, а каждую наложницу — солдатом в полном боевом вооружении. Если верить Ань Дэхаю, то мои соперницы уже начали укреплять свои позиции. Многие из них уже преподнесли великой императрице маленькие, но многозначительные подарки — в знак благодарности за то, что их выбрали.

Мне очень хотелось, чтобы император Сянь Фэн оказался справедливым человеком В конце концов, его провозглашали самым мудрым человеком во всей вселенной. Я была бы вполне удовлетворена, если бы он призывал меня к себе хотя бы раз в месяц. Я бы никогда не посмела полностью завладеть его вниманием и тем более прибрать к своим рукам. Я бы с радостью помогла ему укрепить династию, точно так же, как те достойные женщины, чьи портреты висели в императорской картинной галерее. До чего же трогательная мысль — создать Его Величеству гармоничный, надежный семейный очаг. Хорошо бы нам семерым объединиться против остального женского населения Запретного города, жить в мире и согласии, уважать друг друга и поддерживать друг друга в трудную минуту.

Ань Дэхай ничего не сказал в ответ на мои прекраснодушные рассуждения. Но в скором времени я начала понимать его чувства без слов, уже по тому, как он стукался головой о пол. Если звук получался «тан-тан-тан», то это означало, что он меня слегка не одобряет и хотел бы вступить со мной в дискуссию. Но если звук получался «пон-пон-пон» — с моей стороны было бы разумнее соглашаться с ним во всем, потому что я понятия не имею о том, о чем толкую. На этот раз звук был явно «пон-пон-пон». Ань Дэхай попытался внедрить в мое сознание мысль, что все дамы, живущие в Запретном городе, являются моими естественными врагами.

— Это словно вредители на деревьях: чтобы выжить, они должны вас съесть, — сказал он. По его мнению, для того чтобы занять более высокое положение, я должна была приложить немало усилий. — Даже в этот самый момент кто-то наверняка вынашивает план, как бы побыстрее вас задушить.

Когда слуги пришли убирать со стола, я была настолько сыта, что едва могла сдвинуться с места. Но в распорядке дня — после пропущенного отдыха — теперь шла ванна. Ванна стояла в одной из комнат на возвышении, словно на сцене, и со всех сторон ее окружали ведра с горячей и холодной водой и стопки полотенец. В моей родной деревне такую огромную ванну скорей назвали бы бассейном. Она была деревянной, в форме гигантского цветка лотоса и покрыта замечательной росписью. Эта роспись отличалась ошеломляющей реалистичностью.

У меня не было привычки ежедневно принимать ванну. Зимой в Уху мы мылись раз в два месяца, а летом плавали в озере. Я спросила Ань Дэхая, смогу ли я когда-нибудь поплавать в императорском озере, когда на улице станет потеплее.

— Нет, — твердо ответил евнух. — Его Величеству угодно, чтобы тела его женщин оставались всегда прикрытыми.

Служанки возвестили, что ванна готова.

Ань Дэхай сказал, что у меня есть выбор: когда я принимаю ванну, мне могут прислуживать либо евнухи, либо служанки.

— Разумеется, служанки, — ответила я.

Мне казалось невозможным показываться обнаженной перед евнухами. По внешнему виду они ничем не отличались от обычных мужчин, и я не могла позволить, чтобы они касались моего тела. Прошло довольно много времени, прежде чем я привыкла к тому, что Ань Дэхай спит у меня в ногах.

Меня мучило любопытство, есть ли у Ань Дэхая обычные мужские потребности. Во время моих переодеваний он казался индифферентным А вдруг он прикидывается? Если так, то у него, должно быть, железная воля. Мне начинало нравиться в нем то, что он, по-видимому, смог подняться над своей личной трагедией. Очевидно, я сама испортила своих евнухов — эту мягкость многие считали непростительным злом. Но я так и не научилась смотреть на них без сострадания, как на мебель, — я и сама нуждалась в не меньшем сострадании.

Все китайские женщины спят и видят, чтобы оказаться на моем месте, но они ничего не знают о том, какие страдания это место приносит. Сравнивая себя с евнухами, я пыталась лечить свои сердечные раны. Страдания евнухов были написаны на их лицах. Они были всем известны. А мои страдания оставались для всех скрыты.

Меня подхватили на руки столько людей, что мне стало даже смешно. Они умоляли меня ничего не делать самой, следили за тем, чтобы я не могла шевельнуть даже пальцем. Любое мое действие воспринималось как умаление императорского достоинства.

Вода была замечательно теплой и освежающей. Я легла в ванну, и служанки опустились передо мной на колени. Сразу три принялись меня мыть и скоблить, причем, по всей видимости, предполагалось, что эта операция должна приносить мне одно сплошное удовольствие, однако меня не покидало ощущение, что я похожа на курицу, которую ощипывают в горячей воде, чтобы потом выпотрошить и съесть.

Руки служанок двигались вверх-вниз по моему телу. Несмотря на то, что их прикосновения были очень нежными, я чувствовала неловкость от того, что эти руки были чужими. Я вспоминала слова Ань Дэхая: я нахожусь здесь исключительно для того, чтобы доставлять радость императору Сянь Фэну, и про свои личные чувства мне следует как можно быстрее забыть. Хоть бы император меня сейчас увидел, тоскливо думала я. Интересно, когда он сюда явится?

Мое тело проминалось, как горячая булочка. Со лба служанок капал пот. Они массировали мне плечи, ноги, пальцы. От напряжения у них насквозь промокли платья, от аккуратных причесок не осталось и следа. Глядя на них, я мысленно желала, чтобы они поскорее закончили. Но Ань Дэхай уже меня предупредил, что благодарить своих служанок мне нельзя ни в коем случае. Я вообще не должна показывать своих чувств, подчеркивал он. Люди ни на минуту не должны забывать, что я не такая, как они.

Служанки удалились только после того, как досуха вытерли меня мягкими полотенцами и одели в красную ночную сорочку. Евнухи завернули меня в согретые одеяла и отнесли в спальню.

Мои дворцовые владения были разделены на три части. К первой относились жилые помещения, прежде всего три большие комнаты окнами на юг. Их общая планировка имела прямоугольную форму. Средняя комната представляла собой главную приемную, в ней стоял маленький трон — на тот случай, если придет мой муж и ему вздумается тут посидеть. За троном, у самой стены, был алтарь. Над ним висела большая картина, изображающая китайский пейзаж. Комната слева называлась западной. Именно в ней я спала. Кроме кровати, там были стол и два кресла. Возле каждого кресла в кадке росло бамбуковое дерево. Справа от приемного зала находилась восточная комната. Она служила мне гардеробной, и в ней тоже стояла кровать. Я буду спать здесь, если Его Величеству вздумается провести у меня целую ночь. Обычай требовал, чтобы император ни в коем случае не спал целую ночь в одной постели с женщиной: считалось, что иначе он не сможет как следует выспаться. Кровать в восточной комнате постоянно была наготове и по сезону либо охлаждалась, либо подогревалась. За этими комнатами располагались столовая, ванная, гостиная и разные кладовки.

Вторую часть моего дворца составлял сад, который в скором времени стал моим любимым местом. В нем имелись естественные поляны, текли ручьи и был даже небольшой водоем, называемый Небесное озеро. Я сразу же распорядилась, чтобы водяные растения росли в нем совершенно свободно, потому что это напоминало мне Уху. Я всегда очень любила растения, а тут стала просто страстной садовницей. Я развела в своем саду великое множество растений. Кроме шелковиц и магнолий, которые замечательно цвели, я посадила там пионы всех цветов, которые только можно было себе вообразить, а также темно-красные розы со светлыми сердцевинками, подковообразные белые лилии, горные чайные кусты с огненными цветами и желтые низкорослые сливы. У этих слив цветы были словно из воска, и цвели они, когда шел снег, словно чувствовали себя хорошо только в самое холодное время года. По утрам, когда Ань Дэхай открывал окна в моей спальне, в комнату моментально врывался их сильный аромат. Они неизменно «тянули меня за ноги», побуждая как можно быстрее спуститься в сад, и я отправлялась туда, даже не сменив ночной сорочки. Зная эту мою страсть и заботясь о том, чтобы в холодные дни я не простудилась, Ань Дэхай часто срывал и ставил в вазу ветку цветущей зимней сливы до моего пробуждения, а иногда один благоуханный цветок.

Диапазон моих цветочных пристрастий был очень широк Я любила их всех: и роскошных аристократов, и скромных простушек. В моем саду распускались и огромные «штучные» цветки, и газонная травка со множеством мелких цветочков в виде тигриных морд. Но главную мою гордость составляли хризантемы и пионы. Благородное общество игнорирует хризантемы, считая их крестьянскими цветами, но я все равно выращивала их с энтузиазмом. Трудно было пересчитать все имеющиеся у меня сорта, а самыми роскошными были «Золотые когти». Их цветки раскрывались навстречу солнцу, словно руки танцоров, и надолго удерживали в своих чашечках солнечный свет. Такого изобилия цветов не было ни в одном другом парке Китая. Даже поздней осенью мой сад радовал глаз цветением, и мне никогда не надоедало им любоваться.

В свой сад я спускалась и тогда, когда по ночам меня мучила бессонница Здесь я слушала звуки моего детства. Вот в глубине водоема разговаривают рыбы. Вот о чем-то шелестят прибрежные кусты. Я бродила между деревьями и мяла в руках какую-нибудь веточку или лист. Мне нравилось чувствовать на своих пальцах капли росы. Много лет спустя евнухи начали рассказывать историю о том, как в полночь в моем саду появляется фея. Этой феей скорей всего была я. В моей жизни был период, когда я не знала, как дальше жить. В одну из таких ночей я размышляла о том, как покончить с собой.

Третью часть моего дворца составляли апартаменты, расположенные по обеим сторонам от главных комнат. Там жили евнухи, придворные дамы и служанки. Окна этих комнат смотрели во двор. Так было устроено с определенной целью, чтобы, если я захочу подойти к воротам, кто-нибудь это обязательно заметил. А заодно не упустил из виду всякого, кто попытается на мою территорию проникнуть. Евнухи патрулировали дворец посменно, так что всегда кто-нибудь из них оставался начеку.

Ань Дэхай шумно храпел на полу. Главный евнух Сым солгал, когда уверял меня, что выбрал для меня исключительно не храпящий персонал. Ань Дэхай храпел, как бурлящий чайник. Позже события начнут разворачиваться так, что после многих лет страха за свою жизнь и изоляции этот храп покажется мне небесной песней. Без него я просто утратила способность засыпать.

А в ту первую ночь я тоже лежала без сна, и мои мысли неизменно вертелись вокруг императора Сянь Фэна. Интересно, ему хорошо сейчас с Нюгуру? А когда наконец он призовет меня? Мне стало холодно, и я вспомнила, как Ань Дэхай говорил, что с обогревом моей кровати возникли трудности, жаровня под ней плохо работала. По словам Ань Дэхая, это происки главного евнуха Сыма и намек, что если я не буду посылать ему регулярно хорошую мзду, то не видать мне и хорошей жизни во дворце. Зимой я буду дрожать от холода, а летом задыхаться от жары. Вот так его намеки воплощаются в жизнь.

— Раз уж вы всего лишь одна из трех тысяч императорских наложниц, моя госпожа, — сказал Ань Дэхай, — то без главного евнуха вам все равно не обойтись.

Я не видела особой проблемы в том, что моя кровать нагрета не до императорских стандартов. Однако нельзя было упускать из виду главную цель — стать императорской фавориткой. Только таким путем я смогу завоевать себе уважение и высокий статус при дворе. Ради этого все средства были хороши, и нельзя было пренебрегать ни одним из них. В скором времени мне должно было исполниться восемнадцать лет. В императорском цветнике восемнадцатилетний цветок считался уже увядающим.

Я старалась не думать о том, чего на самом деле я хочу от жизни. Я встала и переписала из книги одно стихотворение:

Янцзы продолжает течь и не останавливается, Посеянные семена любви продолжают расти, Твое лицо в моих снах становится все тусклее, И я слушаю крики ночных птиц До весны еще далеко, Мои волосы белы, как молоко, Наша разлука слишком длинна, И сердце отгоревало сполна. Прошлое вновь возвращается В Праздник фонариков.