"Олег Корабельников. И распахнутся двери" - читать интересную книгу автора

рассказать обо всем накопившемся за годы одиночества, с кем стоит поделиться
и попросить совета. Он не станет укорять свой свихнувшийся разум и не
бросится на меня, как на причину своих бед, решил я, когда он привел меня в
свой дом. Но все равно, зная по опыту, как удивляет людей мой голос, я очень
осторожно поблагодарил его за обед и придвинулся к выходу. Он только слегка
вздрогнул и ответил неизменившимся голосом: "На здоровье". - "Прошу вас, -
сказал я, - не пугайтесь. Я не совсем тот, за кого вы меня принимаете, но
здесь нет ничего противоестественного и тем более колдовского. Просто я -
это я, и если я вам не буду в тягость, то можете сразу сказать мне, я уйду".
- "Я не пугаюсь, - улыбнулся он, - я лишен суеверий. Но помните, Мефистофель
впервые явился Фаусту в виде черного пуделя?" - "Как видите, я не пудель, -
пошутил я, - и смею заверить вас, что никакого отношения к так называемой
нечистой силе не имею". Помнится, я еще церемонно раскланялся при этих
словах. Он рассмеялся и широким жестом обвел комнату: "Искренне рад,
располагайтесь как дома. Мне часто не хватает собеседника". - "Мне тоже, -
признался я, - я уже столько лет ни с кем не разговаривал. У вас есть
существа, схожие со мной, но они недоразвиты, а люди полны предрассудков.
Для них если не дьявол, то пришелец, на большее фантазии не хватает". -
"Надеюсь, - сказал он, - вы мне расскажете о себе, когда будет желание, но я
не тороплю вас. Пойдемте, я представлю вас своему отцу". - "А он?.. -
усомнился я. - Отец?" - "Ни в коем случае, - снова рассмеялся он, - он уже
давно ничему не удивляется". Он привел меня к старику и сказал:
"Познакомься, папа, это мой новый друг. Он будет жить у нас". - "А он не
храпит по ночам?" - спросил старик и недоверчиво посмотрел на меня. "О нет,
- сказал я как можно вежливее, - я абсолютно здоров".- "Тогда все в порядке,
- сказал старик, нисколько не удивляясь, - угости его получше. Что вы
предпочитаете на ужин?" - обратился он ко мне. "О, я неприхотлив, - заверил
я, - и привык обходиться малым. Странствия на чужбине приучили меня
ограничивать желания". - "И далеко ваша родина?" - спросил меня старик.
"Трудно сказать, - ответил я, - это расстояние не измеришь километрами и
парсеками. Может быть, она рядом, просто я не знаю, где находится дверь в
нее". - "Дверь, ведущая на родину, - повторил старик. - Это интересно..."

На стене висели фотографии в новеньких рамках, но там были люди другого
поколения, и не только одежда отличала их от предыдущего, даже лица были
иные, ибо время всегда оставляет отпечаток, оно только кажется однородным и
равнодушным, а на самом деле, как великий скульптор, никогда не повторяет
себя и свои творения.
Три большие комнаты с высокими потолками и лепными фризами выходили
окнами во двор, где всегда было сумрачно и сыро.
Старый дом с кариатидами и львиными масками на фасаде стойко переносил
тяжесть десятилетий, чопорно держась в стороне от многоэтажных
железобетонных близнецов.
В одной из комнат жил старик с собакой, куда он приглашал Жанну,
усаживал на дубовый стул с резной спинкой и угощал чаем с вареньем. Свои
длинные волосы Жанна заплетала в косу, догадываясь, что это понравится
старику, и старалась одеваться скромнее.
Вторая комната принадлежала погибшему сыну. Ее Жанна особенно тщательно
приводила в порядок, не меняя расположения вещей и книг, словно хозяин
только отлучился и время из дома и вот-вот должен вернуться.