"Полина Копылова. Святая, чужая, суженая (журн.название "Пленница тамплиера") " - читать интересную книгу автора

- Бреон... - она неловко обняла его, глядящего в темный потолок. Да нет,
ему некуда податься из этих стен, с этой земли. Такому не стать наемником,
и не скрыться в хижине. А вот у нее нет иных шансов, кроме побега.

Дорога заняла две седмцы. Они говорили на удивление мало - да и о чем бы?
Все было решено, и каждое лишнее слово только травило душу. На постой они
заезжали обычно в глубокой темноте - чтобы сонные хозяева не
приглядывались. На слежавшихся сенниках и засаленных войлоках они
отдавались друг другу с безмолвным неистовством, и уезжали затемно, так
что хмурый рассвет их бегства повторялся и повторялся, пока небо не
подперли первые горы.
Постоялые дворы уже два дня не попадались. В редких брошенных поселениях
стояли заставы. Ночевали на голой земле, обнявшись, чтобы согреться. Одним
студеным утром ШъяЛма, одуревшая от многодневной тряски, волглых краюшек и
стылой воды степных бочагов, вдруг словно впервые увидела, как заострилось
у Бреона лицо. Тут ее разобрал такой кашель, что, откашлявшись, она
свернула в кулак полную мокроты ладонь. Бреон зло перехватил ее запястье,
надавив на сухожилие. Среди белесой слизи было два алых пятна.
- В горах это лечат... - зачем-то сказала она.
- Молоком и яйцами, да?
Он не мог оторвать глаз от ее крови. Наверное, это еще излечимо там, в ее
мире. Даже если кровь. Но едва ли - здесь. Она оттирала руку о поникшую
траву, пока не зачернила ладонь землей, и потом стряхнула землю о подол.
- Не только молоком и яйцами.
Она говорила не то. И не о том. И не так. А беглый Судия молчал, до
белизны стиснув рот.
Она увидела эту голову склоненной. Нет, поникшей. Хуже! - повисшей на
грудь. Перед ублюдком Сигридом. Перед сукой Этельгард. Что они с ним
сделают, когда он все им расскажет? Станут ли слушать о том, что жизнь или
смерть ШъяЛмы уже не изменят расклада? Полно - заикнется ли об этом Бреон
после того, как уверится в ее безопасности?
Господи, как быть? Она не может позволить себе того... Или ему не может
позволить? Не может позволить себе позволить ему... его...
Стало страшно. Как в кренящейся "Цессне". Нет, ее сознание накренило, как
подбитую соколом "Цессну" - от страха за Бреона. И, пересиливая дурноту,
она вцепилась в него - ты мой! не хочу! не отдам!

Оперуполномоченный спасательной службы ничего не понимал.
Двое, которых патрульный вертолет подобрал на Плато Термита, заявили, что
явились из параллельного мира. Вернее, так сказала болезненно бледная
девушка, назвавшаяся Адой Легран. Она и впрямь значилась в базе, как
пропавшая без вести два года назад - аккурат в этом квадрате. Ее спутник,
совершенно ошарашенный высокий блондин ("... в левом ботинке" - мысленно
съехидничал опер, занося в базу его приметы), молчал, как рыба. Похоже, у
него отшибло память. Девушка назвала его имя - Бреон. Человек с таким
именем и такой внешностью ни в каких базах не значился. Впрочем, это еще
ни о чем не говорило, и опер с легким сердцем набросал в уме версию:
торговцы людьми - похищение - пытки - психические травмы. За это версию
говорят шрамы у нее на спине и открытая форма туберкулеза на пределе
излечимости. А поскольку г-жа Легран была спецкором "Космо", то есть