"Полина Копылова. Святая, чужая, суженая (журн.название "Пленница тамплиера") " - читать интересную книгу автора

- Бреон...
- Я весь внимание.
- Хочу вас просить: не велите сечь эту девку, - ШъяЛма словно против воли
улыбнулась, - что она такого сделала?
- Пренебрегла своим долгом и добродетелью.
Улыбка застыла на губах ШъяЛмы - была уже не нужна, а все держалась, хотя
обведенные лазурью глаза наполнил сумрак.
- Как вам будет угодно, Судия... Но я бы так же не хотела прилюдно унижать
Лиана. Едва ли это будет по нраву вашим домочадцам.
- Я защищаю справедливость. Здесь нельзя делать уступок.
- А милосердие?
Он снова вспыхнул.
- Ваша доброта, ШъяЛма, приводит меня в восхищение. Однако, покусившись на
Вас, Лиан и прочие подвергли угрозе Пресвитерианство. Это непростительно.
Бреон гневно сжал губы. Он сроду не менял своих решений - не изменит и
ныне. Однако поневоле он признался себе, что помимо великого гнева им
владела мелкая злоба на дуру, очарованную Лианом, и на бесстыдника Лиана,
которому скотская прихоть важнее чести. Хотя... Вот что можно сделать.
- Скажите мне, ШъяЛма - как вам показались песни Лиана?
Она пожала плечами, удивленная поворотом беседы.
- По правде сказать, все на один напев. - И улыбнулась, теперь
непринужденно. Ему опять стало совестно: кругом виноват.
- Я обяжу его сложить в вашу честь песню. Это не кажется вам унизительным?
- Как вам будет угодно.
- Я рад.
Он был рад, что она не пала духом; что не кашляет. Учтиво пожелав ей
спокойной ночи, Бреон отправился к Лиану.
В темнице Лиана был свет и слышались голоса: Лиан и... Этельгард. Он
остановился, удивленный, сделал знак встрепенувшемуся стражу - мол, тише,
и встал за дверью.
В отличие от ШъяЛмы, Лиан духом пал. Он рассказывал Этельгард о
случившемся, переслаивая речь вздохами. Этельгард увещевала: "Лиан, да как
можно было, или не знаешь, зачем она здесь?". И тут Пламенника понесло.
"Вы живете с ней обок, дама Этельгард, разве вы не замечаете, что она
каждым взглядом вас оскорбляет? Ведь именно за это Сигрид потчевал ее
плетьми! Да, гнев помрачил мой разум... Но я, ей-Богу, на пики
бескольчужной грудью брошусь, а прощения у нее просить не стану, как ваш
супруг велел!"
Этельгард внимала. Бреону хорошо было слышно ее глухое дыхание. Почему она
не возражает, она, женщина, которую насилие должно ужасать?! И почему он,
Судия, не видит в поведении пленницы ничего оскорбительного? Да, она
скрытна. Порой дерзка - и на ее дерзость не сразу ответишь: ее суждения
неожиданны, непривычны. А как еще ШъяЛма должна себя держать? Дни напролет
лить слезы? Всем вокруг восхищаться - притворно, потому что у горцев
лучшее оружие, лучшие ткани. Да, они угоняют из завоеванной земли мастеров
- и что с того? Чужое мастерство им преданно служит.
Этельгард злится на то, чего не умеет понять. Шальной Лиан ей понятнее -
еще бы, она его знает с младых ногтей. Бреону стало горько. Как будто его
обманули. Тем временем Этельгард от увещеваний перешла к утешениям. Судия
потихоньку удалился в опочивальню, и там сбросил тяжелые одежды прямо на