"Лев Зиновьевич Копелев. Брехт " - читать интересную книгу автора

атакует Брехта.
Но того не смущает ни высокомерная, ни бранчливая критика. Мнение
литературных кондитеров, любителей сладкой кремовой словесности, цукатных
стишков и пьес-тортов он может предсказать заранее. Новый театр нужно
создавать вопреки им.
Он почти каждый день ходит б театры то в Берлине, то в Мюнхене, то в
Аугсбурге. Он слышит вежливые аплодисменты, изредка возгласы "браво" или
свистки. В антрактах видит полупустые залы, зрители толпятся у буфетных
стоек, в курилках разговаривают, пересмеиваются, но мало кто говорит о том,
что только что было на сцене.
Зато на трибунах стадионов и спортивных клубов все по-иному. Когда
боксеры на ринге, приплясывая, ловко и яростно лупят друг друга кожаными
кулачищами; когда велосипедисты, горбясь над блестящими тонкими стальными
скелетиками, стремительно рвутся вперед; когда футболисты бегут, прыгают,
сшибаются, отбивая друг у друга упругий мяч, - зрители вскакивают с мест,
орут от радости, воют от горя, машут руками, свистят, хлопают, иногда злобно
пинают друг друга. Здесь все настоящее: интерес, внимание, увлечение,
страсти. Почему? Потому, что настоящая борьба, настоящее состязание всегда
увлекают. Так уже с детства. А ну, кто кого? Это всегда увлекательно и
всегда понятно. К тому же у любителей спорта даже самые буйные страсти не
ослепляют, не подавляют ясной мысли, не создают ложных представлений. Всегда
понятно, кто именно сильнее, кто лучше, почему достигнута победа. И зритель
спортивного боя наблюдает настоящую борьбу, а не ту искусственную,
воображаемую, которую показывают на сценах.
Нужны такие пьесы, такие спектакли, чтобы могли соперничать с боксом,
футболом, гонками. Нужно, чтобы и на сцене шла настоящая борьба. Он напишет
такие пьесы. Одну он задумал еще там, дома, в Аугсбурге. Уходя из театра с
плохой постановки "Разбойников", он думал: а ведь Шиллера увлекла прежде
всего яростная борьба двух братьев. Карл и Франц и впрямь братья - оба
страстные, властолюбивые, упрямые, поэтому и враждуют. Вражда братьев,
кровавая ненависть близких по крови - древнейший драматический сюжет. Он
известен уже библии: Каин убил брата Авеля, Яков обманом откупил у брата
Исава первородство, старшие братья Иосифа Прекрасного ограбили его и продали
в рабство. Набожный Авраам едва не зарезал сына на жертвеннике. Святой царь
Давид, любимец бога, был похотлив, коварен, воевал с сыновьями. А сам
бог-отец мстителен, беспощаден, вздорно жесток, любуется мучениями людей.
Его пророки, неистовые ругатели, то и дело призывают к кровавым расправам. И
все языческие человекоподобные боги были драчливы и сладострастны.
Библию и древние мифы создавали бесстыдно-откровенные гениальные
художники. Позднее литераторы стали застенчивыми, жеманными, покорялись
всяческим запретам, табу; все делили между ангелом и чертом; либо - либо.
Все, что ниже пояса, гадко и запретно, все чувства и мысли, которые оттуда -
от брюха, от детородных органов, - нечисты, непристойны, могут быть
свойственны только злодеям. Так насаждалась мораль скопцов, изуверский
аскетизм, трусливое ханжество.
У Шиллера все четко и ясно. Добродетельные герои произносят благородные
речи и совершают подвиги во имя высоких, прекрасных идеалов. Коварные злодеи
говорят по-иному, - хотя в общем тоже вполне литературно и красиво, - и
делают гадости, потому что корыстны, властолюбивы либо просто испытывают
удовольствие, мучая других. Так было и до Шиллера, остается и посейчас в