"Лев Зиновьевич Копелев. Брехт " - читать интересную книгу автора

оплачиваются и лекции, и семинары, и занятия в анатомичке. Но он
предпочитает ходить в театроведческий семинар профессора Кутшера, автора
восторженной книги о Ведекинде. Тема первого реферата Брехта в семинаре в
январе 1918 года - экспрессионистский роман Ганса Йоста "Начало"; его решили
обсудить в семинаре Кутшера, потому что герой романа, чья жизнь во многом
напоминает жизнь автора, стал театральным деятелем, драматургом и вместе с
другими действующими лицами постоянно рассуждает об искусстве.
Брехт говорит о мятущемся, разочарованном герое, который все время
движется, будто на цыпочках, думает и чувствует по рецептам, составленным из
самых модных словечек, то и дело разражается высокопарной, мнимо
глубокомысленной болтовней с наигранным театральным волнением.
Брехт стоит на кафедре в мешковатом темном костюме, мятый галстук
свернут набок, торчат жесткие вихры над бледным лбом, очки сползают на
острый нос. Звучит голос жестковатый и внятный - каждое слово отрублено.
На скамьях то сердитое, то сочувственное перешептывание. "Правильно,
этот Йост напыщенный болван, непонятно, за что наш старик его любит..." -
"Не думала я, что он такой наглец, этот аугсбургский гном. Посмотрите
только: у него черные ногти, засаленный воротничок, его даже в извозчичью
пивную нельзя пускать, а он рассуждает об искусстве". - "Ну и язык у парня,
ланцет, бритва, здорово он выпотрошил этого бумажного гения". - "А ведь он
прав: король-то голый". - "Только наш Кутшер видит на нем императорскую
мантию..."
Профессор Кутшер слушает, яростно стиснув руки, кусая губы. Он с трудом
сдерживается. Какой бесстыдный мальчишка! Кутшер считает Йоста лучшим из
своих бывших учеников, он и теперь внимательно выслушивает советы
профессора. Пусть он порывистый, неуравновешенный, болезненно самолюбивый,
но он богом одаренный, известный поэт. А этот заморыш, невежественный,
злобный, осмеливается так дерзко его высмеивать, издеваться. Прав был
директор Аугсбургской гимназии, когда послал в университет доверительное
письмо, предостерегая от беспокойного, неблагонадежного и безнравственного
абитуриента Брехта. Некоторые профессора сердито называли это письмо
доносом, говорили, что непристойно так поступать: мол, педагог не
полицейский чиновник. Но вот ведь, оказывается, прав был директор, этот
Брехт действительно вредный субъект.
Заключая короткое, но бурное обсуждение реферата, Кутшер, багровый,
потный, кричит на невозмутимо спокойного Брехта: "Ничего подобного я никогда
не слышал! Совершенно нетерпимые, искаженные представления о жизни, об
основах искусства! Это не критика, а злопыхательство, нигилизм, отрицание
всего..."
Год спустя Брехт снова делает доклад в семинаре. Он подробно разбирает
пацифистскую драму Райнхардта Геринга "Морской бой".
Реферат построен, как урок в анатомичке. Хладнокровно, обстоятельно,
без ложных церемоний, как подобает настоящему прозектору, он расчленяет
эпизод за эпизодом, вспарывает патетические монологи, поднимает на свет,
выворачивает наизнанку и показывает - они полые, пустые. Отслаивает шелуху
избыточных слов, отсекает мертвые суставы громких фраз и жировые складки
пышных определений; острыми, точными надрезами отдаляет склеротическую ткань
мнимого глубокомыслия, расправляет хрупкие сосуды, лишенные живой крови, -
настоящего действия, настоящих чувств, и, легко разрывая искусственные
бумажные мышцы, обнажает несложный, непрочный скелет: угловатую конструкцию