"Дин Кунц. Слуги сумерек " - читать интересную книгу автора

- Ты ведь тоже знаешь это, старина? Ты чувствуешь, что она где-то
рядом, правда?
Брэнди негромко рявкнул.
За окном стонал ветер.
Мальчик слушал.
Время неумолимо двигалось к рассвету.

Глава 4

Кристина не могла заснуть и посреди ночи спустилась вниз в детскую,
чтобы проведать Джоя. Лампа, которую она, уходя, оставила включенной,
теперь была погашена, и могильная тьма окутывала комнату. На секунду у нее
перехватило дыхание от страха, но, включив свет, она увидела, что Джой
спокойно спит в своей кровати.
Брэнди, уютно устроившийся рядом с Джоем на постели, мгновенно
проснулся, когда Кристина зажгла свет.
Широко зевнув, он облизнулся и посмотрел на нее виноватым взглядом.
- Ты ведь знаешь уговор, бродяга, - прошептала она, - на полу.
Брэнди осторожно, не разбудив Джоя, спрыгнул на пол и, поджав хвост,
удалился в угол. Он свернулся калачиком и сконфуженно посмотрел на
Кристину.
- Хорошая собака, - похвалила она его.
Пес замахал хвостом.
Она выключила свет и пошла к себе. Пройдя несколько шагов, услышала
какое-то движение в комнате Джоя и догадалась, что это Брэнди снова
забрался на кровать. Однако сегодня ее мало интересовало, останется на
простынях и одеяле собачья шерсть или нет. Единственное, что ее волновало,
- это Джой.
Задремав, Кристина беспокойно ворочалась, бормотала во сне.
Приближался рассвет. Ей снилась старуха в зеленом платье, с зеленым лицом и
длинными зелеными ногтями, больше похожими на хищные крючковатые когти.
Наконец наступило утро понедельника. Ярко светило солнце. Пожалуй,
даже чересчур ярко. Она проснулась рано и заморгала от сильного света.
Глаза были воспалены и покраснели.
Кристина приняла горячий душ, смывая с себя усталость, и стала
собираться на работу. Она надела темно-бордовую блузку, простую серую юбку
и серые туфли-лодочки.
Подойдя к висевшему на двери ванной комнаты зеркалу, где она видна
была в полный рост, Кристина критически оглядела себя. Она всегда несколько
смущалась, видя свое отражение в зеркале, хотя и понимала, что эта
стыдливость - результат внушений, которым она подвергалась в те самые
Потерянные Годы, когда ей было восемнадцать, девятнадцать, двадцать лет. В
то время она усердно старалась избавиться от всякого честолюбия и, в
значительной мере, от собственной индивидуальности, потому что тогда от нее
требовалось одно - подчиниться серому единообразию. Она должна была вести
себя скромно и просто и держаться в тени. Малейшее проявление заботы о
собственной внешности, отсутствие самоуничижения во взоре немедленно влекло
за собой дисциплинарные взыскания. И хотя эти безрадостные годы, как и
связанные с ними события, ушли в прошлое, они оставили свой след, этого
нельзя было отрицать.