"Андрей Константинов. Дело о 'Красном доме' ("Андрей Обнорский" #13) " - читать интересную книгу автора Ну а надо ли девушке в девятнадцать лет постригаться в монахини? Ничего
удивительного не было в том, что Олег пригласил Катю поужинать, потом позвал на день рождения к товарищу. И она согласилась. На празднике Олег напился и стал жарко дышать неопытной простушке в лицо, хватать за коленки. - Отстань, отпусти, - отбивалась Катя, а когда поняла, что сила не на ее стороне, растерялась и - завизжала. В общем, оскандалилась из-за него в доме главврача Витиной больницы - он-то и был товарищем Олега. Алапаев совсем разошелся: чуть не повалил стол, дрался. Невменяемый он, сумашедший. Грозился расправиться с ней, как только выпадет случай. Сладострастный поганый мент - я представила нагловато ухмыляющуюся рожу, плоский боксерский нос, белые бешеные глазки, кулаки с плоскими костяшками, натренированные на прессовке подследственных в застенке. Нет, пора отвлечься. От долгого сидения в полутемном сыром кабинете перед открытой форточкой с далеким солнечным пятном на стене напротив, с сумасшедшим стрекотанием воробьев, в голову лезут ненужные бытовые мысли. Пятичасовые беседы с клиентами доводят до головокружения и маразма. Но разве можно испытывать злобу к человеку, которого в глаза не видела? Конечно, большое счастье, что не надо выскакивать из постели и мчаться на опознание трупов, не надо вглядываться в кровавые пятна на асфальте. - Это только за границей судьи белые парики надевают, - любил повторять Зудинцев. - А у нас каждый в прокуроры лезет, в обвинители, и без образования, не то что без парика, - в часы уныний только Георгий Михайлович умеет ободрить. Но он сейчас в подполье. Отслеживает каналы торговли Катя постепенно успокоилась, закинула ногу на ногу и шумно вздохнула: - Тогда, на первом пикнике, он спрашивал, почему я выбрала экономический факультет. А я не понимала его: разве интересно смаковать описания разложившихся трупов, найденных на помойке, зубрить, как таблицу умножения, приметы уголовников? Он приглашал меня в кафе, обещал показать рабочий кабинет. Кто же знал, что он маньяк? В дверь просунулась голова Горностаевой. Она усиленно мигала, давая мне за спиной собеседницы папуасские знаки, смысл которых сводился к простой констатации факта: Валентине опять лень идти в кафе одной, а в целом агентстве ей не сыскать более благодарного слушателя. Своей манерой беседовать о сокровенных тайнах сразу со всеми присутствующими, как если бы они были пациентами клиники для слабослышащих, Валя напоминала мне бабушку. Я обычно мужественно внимала звонкому шепоту Горностаевой, переходящему в сдавленный крик. Темы монологов не отличались оригинальностью: увольнения в Комитете финансов, обстрел машины алкогольного магната, последние похождения Скрипки. А душа Валентины на этом отдыхала. Стоило мне выйти за дверь, как Горностаева торжествующе прокричала: - Бросай эту кикимору. Обнорский зовет: еще одна старуха в Озерках пропала. Но не безродная. Сестра покойной согласилась написать заявление в милицию. Я пообещала зайти к Обнорскому сразу; как только освобожусь, и вернулась к Кате. Было заметно, что критика коллеги по перу долетела до Катиного слуха. Девушка, не обращая внимания на приближающиеся шаги, напряженно |
|
|