"Конан и алтарь победы" - читать интересную книгу автора (Арчер Грегори)Глава пятаяПо выжженной заморийской степи, гулкими ударами копыт пугая ее законных обитателей — сусликов, змей и скорпионов — и заставляя их прятаться в свои норы, спасаться за редкими чахлыми кустиками худосочной травы, скакал всадник на сильном, рослом жеребце. За пять часов пути конь почти не устал, хотя ноша его была нелегка: сегодня его оседлал высоченный и необъятный в плечах наездник. Правда, собираясь в дальнюю дорогу, всадник не навьючил на него уйму тюков и мешков с запасом вряд ли необходимых в пути вещей, а взял с собой лишь двуручный меч в потертых ножнах да походную сумку с флягой воды и небольшим свертком с едой. На молодом, выносливом жеребце варвар Конан из Киммерии держал путь в сторону Шагравара, последнего города Заморы, последнего города в цивилизованном мире, за которым простирались неведомые, нехоженые земли. К рассвету следующего после приключений в замке Даргорда дня Конан пришел в Шадизар. Возвращался он той же дорогой. Добрел до жилища Моакста и без особого удивления обнаружил тело лже-отшельника. Постоял над трупом, глядя в остекленевшие глаза. В мыслях Конана царил полный сумбур. Сперва киммериец хотел было плюнуть в застывшее лицо мертвого актера, пнуть его, полоснуть мечом… Однако гнев погас так же неожиданно, как и вспыхнул. Потом варвар решил предать его тело земле… но не стал делать и этого. Он ушел из опустевшего жилища, оставив все как есть: труп, горящий равнодушным желтым огнем очаг, разбросанные по полу книги. Северянин вернулся к дубу, с которого вечность назад отыскал домик Моакста, оттуда без труда добрался до могилы Стагира, посидел у нее немного, а потом направился к Большому Тракту. Старик Гарпаг, конечно, не дождался Конана в условленном месте, и до предместий Шадизара киммерийцу пришлось добираться пешком. В «Пьяном вепре» уже знали о том, что Конан и мальчишка пропали — Гарпаг сам рассказал об этом, — но, кроме Луары, никто не собирался мчаться на поиски. Невелика птица этот северянин, да и мало ли почему они не вернулись вовремя… Конан поведал о своих приключениях трактирщику и Аграмону; Хорг и Луара тоже слушали его раскрыв рты. Когда рассказ киммерийца подошел к концу, в задней комнате трактира долгое время царила тишина. — Я никогда не слышал о колдуне по имени Даргорд. Но всегда знал, что Гиль-Дорад существует,— наконец тихо проговорил Аграмон.— И как же ты намерен поступить, Конан? — Найти ее, разумеется,— пожал тот плечами,— Такой случай я упускать не собираюсь. И завтра же отправлюсь в путь… Не люблю я долго засиживаться на одном месте. Быть может, мне повезет… Луара смотрела на него с испугом и восхищением. К полудню следующего дня киммериец достиг небольшого оазиса — зеленая, сулящая тень и прохладу рощица окружала единственный в этой части степи родник. Ни один проезжающий этой дорогой, изможденный пылью и нещадным солнцем путник, даже если он очень спешил, не мог пройти мимо столь соблазнительного для отдохновения места. И Конан остановился. До Шагравара оставалось чуть больше того расстояния, которое он уже преодолел. Он знал, что конь выдержит безостановочную скачку, па и сам пока не устал. Так ради чего отказывать себе я коню в удовольствии остыть и отведать холодной ключевой воды? Напившись, омыв лицо и тело, Конан достал из сумки каменный брусок и принялся точить и без того острое лезвие меча. Но острое можно сделать еще более острым, а такой пустяк, как «чей меч тупее?» в бою может решить, кому жить, а кому кормить стервятников. Несмотря на молодость, киммериец давно усвоил эту истину и никогда не забывал подправлять оружие. Аквилонская сталь меча, по которой северянин любовно водил куском песчаника, была проверена уже в десятках стычек и боев, выдерживала удары и каменных палиц, и хваленых, разрезающих железный лист, как пергамент, шемских мечей, не подводила и в неравных поединках с выходцами из черных глубин Преисподней… Чуткое ухо варвара уловило едва слышный, но знакомый звук. Он поднял голову, повернулся в ту сторону, откуда, как ему показалось, этот звук доносился, и вгляделся в жаркое марево, застилавшее горизонт. Так и есть! Кто-то мчится по степи. Вскоре киммериец увидел, что это одинокий всадник… что он торопится… часто погоняет лошадь… что человек этот невысок и худощав… и вроде бы без оружия. Вот он уже около самого оазиса… — Святые боги! — удивленно воскликнул Конан и вскочил на ноги. Такого он никак не ожидал. С тонконогого рыжего скакуна спрыгнула, откинув с лица платок, победно улыбающаяся Луара. — Я еду с тобой в Гиль-Дорад! — радостно заявила она. — Вот еще! — фыркнул Конан и, помолчав, спросил: — Ты что, удрала от отца и брата? — Ага, удрала,— честно призналась девушка.— И обратно не вернусь ни за что! — Ну и со мной ты тоже не поедешь,— со злостью сообщил киммериец.— Тоже мне искательница приключений на свою голову! Глупая, да через три дня ты запросишься обратно к папочке… если еще раньше не помрешь от усталости. Женщина дома должна сидеть, а не мотаться по миру! — Я отправляюсь в Гиль-Дорад. С тобой или без тебя,— спокойно ответила Луара и, не глядя на Конана, прошла к журчащему роднику. «Вот так-так…— Конан присел на торчащий из земли корень дерева.— Ну и что мне теперь делать? Взбалмошной девчонке надоела скучная трактирная возня, это понятно. А тут еще стариковские сказки оказались явью… Вдобавок ко всему она в меня втюрилась, а я как раз собрался в эту волшебную страну. Как ни крути, ясно одно: девчонка очертя голову потащится следом, и отговаривать ее — пустое дело. Она мне не нужна, обуза и только. Остается одно из двух: или оторваться от нее, и тогда она как миленькая вернется домой… Но на обратном пути она может попасть в любую передрягу, столкнуться с кем угодно — от пьяных солдат до разбойников. Или же договориться с кем-нибудь в Шаграваре, чтоб за пару золотых ее отвезли к папаше. Пусть даже свяжут, если понадобится. Да, второй путь, пожалуй, надежней будет — и для нее, и для меня». — Эй, Луара! — позвал он.— Ведь ты все равно меня не послушаешься и поскачешь искать эту чертову Гиль-Дорад. Выходит, оставить тебя одну я не могу… и поэтому, так уж и быть, возьму с собой. Но только дай мне слово, что будешь беспрекословно меня слушаться! Лгун из Конана был никудышный, и взрослая женщина сразу распознала бы фальшь в его словах, но восторженная девушка ничего не заподозрила: ведь ее мечта сбывается! Она отправляется в удивительное и полное опасностей путешествие на поиски сказочной страны счастья бок о бок с любимым мужчиной!.. От радости Луара захлопала в ладоши. — Буду, буду слушаться! Во всем! Время, проведенное в пути от оазиса до Шагравара, пронеслось для Луары как одно мгновение. Счастливое мгновение… Ее рыжая кобылица держалась позади могучего жеребца киммерийца. Отдохнувшие лошади мчались так стремительно, будто им тоже не терпелось поскорее добраться до Гиль-Дорад. Девушка не могла оторвать глаз от повелителя своего сердца. Она любовалась его уверенной посадкой в седле, завораживающей игрой его железных мускулов, развевающейся по ветру гривой его смоляных волос. Глаза ее слезились не то от степной пыли, не то от счастья… Предстоящее путешествие обещало быть столь прекрасным, что от предвкушения удивительных мгновений совместного странствия по ее телу пробегали мурашки удовольствия и возникала невиданная легкость, пугающая, великолепная, которая, казалось, вот-вот вознесет ее куда-то высоко, в поднебесье и еще выше… За всю дорогу она не вспомнила ни об отце, ни о брате. Ведь теперь начинается совсем другая жизнь, а родственники остались в прежней, скучной и серой. Теперь ее ждет сказка со счастливым концом… За последние два года Шагравар привык к искателям Гиль-Дорад, а также к тому, что никто из них обратно не возвращался. Шаграварцы втайне боялись того времени, когда схлынет поток, как они считали, сумасшедших и неудачников, которые, впрочем, приносили немалый доход городской казне и, кроме того, скрашивали унылое прозябание пограничного города. Поэтому гиганта-варвара и его юную спутницу пропустили через городские ворота без расспросов. Странники остановились на первом попавшемся постоялом дворе. Поужинали, а потом Конан снял две комнаты на ночь, проводил в одну из них Луару и строго-настрого наказал ей запереться и не выходить до его возвращения, сообщив, что ему надо повидать человека, который может рассказать о дороге на Гиль-Дорад. Киммериец спустился на первый этаж и подошел к хозяину, который с сонным видом протирал глиняные кружки. Хозяин покосился на Конана и вопросительно изогнул бровь. — Слушай, приятель, ты, конечно, знаешь, кто чем занимается в вашем замечательном городе? — Ну,— выдавил из себя хозяин. У него была уродливая заячья губа. — Известно ли тебе, кто из ваших купцов собирается в ближайшее время в Шадизар? — Ну. — И где мне его найти? — Два медных. — Ха, дороговато у вас стоит простой разговор с человеком. Бери.— И Конан швырнул на стойку два медяка. — Купец Магриб. Живет в двух кварталах отсюда. Улица Гончаров. Налево через рыночную площадь. Конан вышел на улицу. Как и все города Заморы, это поселение было уменьшенной копией столицы, Аренджуна, но благодаря своему пограничному положению, а значит, удаленности от столицы на здешних улицах было больше солдат, в трактирах выпивали больше вина, меньше почитали своих богов и правителей и позже ложились спать. В поисках улицы Гончаров Конан выбрался на главную площадь Шагравара. Варвар не особенно торопился — чем позже придешь, тем вернее застанешь купца дома. А уж уговорить того отвезти Луару к папаше Хоорсу — дело нехитрое. Конан умел убеждать купцов и считал, что на свете нет ничего проще этого, ну разве только плюнуть на землю. Стоило купцам увидеть варвара-великана, как в их глазах загорался страх, а потом надо было только не дать ему погаснуть — тогда торговец, которому есть что терять и за что беспокоиться, обязательно сделает все, о чем его просят. К тому же сейчас его услуга даже будет вознаграждена. За то, чтобы переправить хрупкую девчонку из города в город, купец получит от Конана пару серебряных монет, а потом и папаша с братишкой, надо полагать, отвалят ему не скупясь. Киммериец был уверен, что разговор с купцом пройдет легко и быстро, поэтому позволил себе задержаться на площади и поглазеть на выступление бродячих циркачей. Вместе с беззаботной толпой зрителей он изумлялся меткости стрелка из лука — тот с завязанными глазами пробивал стрелой яблоко на голове другого артиста,— ловкости жонглеров и акробатов, хохотал над потешными кривляньями карликов и ждал обещанного выступления великого чародея, якобы одного из лучших колдунов Черного Круга. А в это время по Шагравару метался всадник на взмыленном коне. Он что-то выспрашивал у прохожих, в ответ те пожимали плечами; он в ярости стегал усталое животное и летел по улицам дальше. Но вот наконец кто-то из горожан утвердительно кивнул и показал рукой, куда надо ехать. Наездник издал победный клич, с силой вонзил пятки в бока лошади и помчался в указанном направлении, на ходу доставая свое устрашающее оружие. Заполнявшая площадь толпа, над которой возвышалась грива черных, как вороново крыло, волос варвара, следила за выступлением силача. Здоровенный кхитаец гнул подковы, сворачивал в трубочку монеты, приподнимал лошадь, подсев под ее брюхо. Конан восторгался зрелищем вместе со всеми, хотя запросто мог повторить эти трюки. «А вот в бою,— думал он,— этот кхитаец немногого стоит. Слишком жирный. Неуклюжий, неповоротливый, быстро задыхается». Неожиданно люди на площади взбудоражено зашевелились, принялись вертеть головами. Когда Конан заметил, что стоящие рядом с ним шаграварцы испуганно шарахнулись в стороны и расступились, он обернулся и присвистнул от изумления. Прямо на него, рассекая толчею конем, размахивая огромным боевым молотом на длинной рукояти, надвигался Хорг, брат Луары. Киммериец догадался, что сейчас должно произойти, и выхватил свой двуручный меч. Подобравшийся вплотную Хорг без лишних слов обрушил на варвара размашистый удар, вложив в него всю накопившуюся злобу. Но северянин был готов к этому, и его оружие взметнулось навстречу падающей сверху стали. Раздался оглушительный звон. Толпа отхлынула, но никто не ушел от нового зрелища. Когда меч и молот скрестились, лошадь Хорга дернулась, и ее всадник чуть не потерял равновесие. Варвар не замедлил этим воспользоваться и дернул кузнеца за ногу. Тот свалился с лошади. — Хорг, ты спятил, что ли?! — крикнул киммериец. — Я убью тебя, грязный варвар! — поднимаясь с земли, в ответ зарычал кузнец. Его запыленная, местами порванная одежда и грязное от налипшей на потную кожу пыли лицо говорили о том, что он гнался без остановки.— Я разрублю тебя на куски и скормлю свиньям! Где Луара? — Луара? — на секунду опешил Конан.— В таверне твоя Луара, спит, должно быть… — Ах, спит! — прошипел Хорг.— Ублюдок, сын змеи! Ты выкрал мою сестру, похититель детей! Дикарь! Ей еще семнадцати нет! Или у вас, дикарей, принято бесчестить всех невинных девушек, что попадаются на пути?! Толпа притихла, заинтересованно прислушиваясь к перебранке. Сам собой на площади образовался пятачок, окруженный плотной стеной зевак, в центре которого находились двое: киммериец и кузнец. — Послушай, Хорг, давай поговорим спокойно… — С Кромом своим говори спокойно, подонок! К нему ты сейчас и отправишься! Конан почувствовал, как в груди его закипает туманящая разум ярость, но попытался сдержаться. — Я не хочу тебя убивать,— хмуро сообщил он, в последний раз пытаясь урезонить наглеца. — Значит, ты хочешь быть убитым! При этих словах молот Хорга описал в воздухе свистящую дугу и обрушился на Конана — точнее, на то место, где только что стоял Конан: киммериец легким движением уклонился от смертоносного куска металла и, сделав два шага влево, нанес рубящий удар в бок противника. Ударить он хотел плашмя — северянин и в самом деле не собирался убивать взбесившегося Хорга, прекрасно понимая, что кузнец воину не соперник. «Убить заведомо слабого врага — это трусость, а не доблесть»,— говорят на родине Конана, и он чтил это правило. Однако варвар недооценил Хорга. Молот, который, казалось, должен был ухнуть об утоптанную тысячами ног землю и своим весом увлечь за собой хозяина, точно перышко на ветру извернулся в воздухе и играючи отбил тяжелый клинок. Пальцы Конана едва не выпустили рукоять. Отступив на шаг и нацелив меч в горло противнику, Конан ждал. Ждал и Хорг, с легкостью вращая над головой устрашающий молот. Как всякий мальчишка, Хорг в детстве бредил подвигами, войнами и сражениями. Изнуряющая работа в кузнице, на которую отец определил его еще в детстве, была ненавистна мальчугану. Какой интерес от зари до зари махать молотом, вдыхать запах раскаленного металла, качать скрипучий непослушный горн? То ли дело — военное искусство!.. И вот, шесть лет назад, когда юному Хоргу едва исполнилось тринадцать, к вящей его радости и к великому огорчению горожан, в соседней провинции разгорелась междоусобица, грозившая перерасти в настоящую войну. Когда к старому кузнецу явился посланник с предложением за более чем щедрую плату выковать оружие для каких-то там «защитников справедливости и порядка», тот, конечно, отказался — мол, мы в ваши дела не лезем, не впутывайте и нас в свои. Так вот, подкараулив уходящего ни с чем чужака, Хорг подробно выспросил его о ходе военных действий у соседей. Незнакомец же, усмотрев выгодную для себя возможность завербовать новобранца, в красках описал кровавые сражения, рассказал о дерзких атаках и не менее хитроумных контрнаступлениях, обрисовал тяжкое положение «защитников» и под конец доходчиво объяснил, как отыскать тысяцкого в их лагере. Всю ночь возбужденный Хорг провел без сна, а ранним утром, едва рассвело, бежал на войну, прихватив с собой небольшой молот — единственное орудие, которым он более-менее владел. К счастью для всех, включая самого Хорга, спустя два года война утихла, так и не разгоревшись, и он возвратился домой — живой, невредимый и возмужавший. Немилосердную порку отца он принял стоически и вскоре снова вернулся к наковальне. Единственным полезным приобретением Хорга за недолгую карьеру солдата было виртуозное владение боевым молотом, которому его обучили в армии «защитников»… Итак, время разговоров прошло, и настал час оружия. Не завершив очередной виток над головой хозяина, молот неожиданно понесся по наклонному пути в шею Конана… Противники обменивались могучими ударами, но пока они сражались на равных. Меч черноволосого гиганта Конана, призванный разрубить, проткнуть насквозь любые доспехи, и молот белокурого Хорга, способный сокрушить, проломить любую преграду, казались игрушками в руках соперников — с такими легкостью и мастерством владели они смертоносным металлом. В гаснущем свете дня сверкали искры, набатный звон стали разносился над притихшей, завороженной поединком толпой. Даже на небольшом помосте, где акробатов сменил маг — Служитель Черного Круга, возникла невольная заминка. Зрители нашли себе новое развлечение, да и сам «служитель» — невысокого росточка полный человек, с головы до ног закутанный в черное одеяние,— с интересом и настороженностью наблюдал за схваткой. Глаза сражающихся застилал пот, воздух пропитался его едким запахом. Оба тяжело дышали, однако по-прежнему молниеносно и неистово наносили удары, парировали и наступали вновь… Неизвестно, чем бы закончилась стычка, но над головами вдруг пронесся клич: «С дороги, сучье племя! Пр-ропус-тить!» По людскому морю, только что замершему в штиле, прошли волны, толпа качнулась, и пятачок, освобожденный для драки, исчез. Послышались крики — возмущенные и испуганные. Стена горожан качнулась в сторону Конана и Хорга, и последний, поспешно отступив, чтобы не оказаться затоптанным живой массой, вдруг потерял равновесие и тяжело упал в пыль. — Стражники! — разнеслось над площадью. Действительно, сквозь толпу продирались с десяток людей в кожаных доспехах, направо и налево тыча рукоятями алебард тех, кто замешкался и недостаточно быстро уступал дорогу. Конан склонился над упавшим Хоргом. Тот, тяжело дыша, точно дырявый горн, без страха смотрел на варвара из-под мокрых прядей волос — лишь злоба и усталость таились в его взгляде. — Стража за нами,— хрипло сказал Конан.— Если жизнь и честь твоей сестры дороги тебе, бежим. И он протянул поверженному противнику руку. Поколебавшись секунду, Хорг ухватился за ладонь киммерийца. Конан рывком поставил кузнеца на ноги и повторил: — Бежим. Не разжимая рук, они двинулись в противоположную от приближающихся стражников сторону. Люди расступились перед ними, образовав некое подобие коридора, и двое богатырей помчались вперед. Десятку солдат было не так-то просто пробиться сквозь толпу — освобождая проход в одном месте, она плотнее смыкалась в другом, еще больше затрудняя стражникам продвижение. А тем временем недавние смертельные противники без помех выбрались с площади. Они юркнули за ближайший поворот и, оказавшись в грязном глухом тупике, смогли перевести дух. — Если бы… не солдаты…— с трудом выговорил Хорг, опираясь на рукоять молота, который он так и не выпустил из рук,— я бы тебя достал… Конан пожал плечами. — Зато теперь, когда ты успокоился, мы можем вернуться в таверну и повидаться с Луарой. Пусть она сама тебе расскажет правду. Или ты предпочитаешь продолжить? Кстати, а где твой конь? Хорг смерил Конана мрачным взглядом. — О моем коне не беспокойся. Лучше подумай, что я с тобой сделаю, если ты солгал мне и Луара… — Хватит попусту языком молоть,— холодно прервал его Конан.— Идем. Когда в дверь постучали, Луара вне себя от горя и обиды сидела на так и не разобранной постели и безучастно смотрела в дубовую стену. Едва Конан ушел из таверны, она выскочила следом. Женским чутьем Луара уловила фальшь в поведении киммерийца, и ноги сами вынесли ее из комнаты. Она спустилась вниз, оглядела пустой сводчатый зал и, не увидев любимой фигуры, повернулась к трактирщику. — А где мой… друг? — Друг? — Заплывшие глаза трактирщика ощупали фигурку девушки, и он ухмыльнулся.— Твоего друга, красотка, тут нет. — Нет?.. Куда же он пошел? Трактирщик пожал плечами. — Он мне не докладывал. Ушел — и все. Луара беспомощно огляделась, чувствуя себя всеми покинутой и ужасно одинокой. Хотя, казалось бы, чего беспокоиться — ну не бросил же ее Конан! Видя смятение девушки, трактирщик задумчиво пожевал губами и тихо произнес: — Я вот тут только что вспомнил, юная барышня, что кое-что он мне все-таки сообщил. Но только строго-настрого велел держать в тайне. Однако, может быть, одна-две монетки сумеют развязать мне язык… — Но у меня нет денег.— Луара чуть не плакала от досады.— Все деньги у моего друга… — Ай-ай-ай, как нехорошо,— вздохнул трактирщик.— Бросать молодую девушку на произвол судьбы…— Он опять задумался.— Ну да так и быть. Сердце у меня доброе, юная барышня, я расскажу вам о том, что он мне сказал. Он попросил, чтоб я отыскал в городе кого-нибудь, кто бы отвез вас обратно в Шадизар. А самого его в городе уже нет — уехал куда-то на восток.— И трактирщик неопределенно махнул рукой. Сердце Луары сжалось. Ее обманули, предали! Как он мог, ведь она так верила ему! — Само собой,— продолжал трактирщик,— я тебе, красавица, ничего не говорил. А то, ежели твой приятель прознает, что я языком треплю, он мне голову снимет своим ножиком… — Он уже не прознает,— прошептала Луара.— Он не вернется…— И стремглав взбежала по лестнице обратно в комнату. — Не вернется,— как эхо повторил трактирщик самому себе, ухмыльнулся и поманил к себе щуплого человечка, сидевшего за самым дальним столом за кружкой кислого пива «Огненный бык». Не торопясь, щуплый поднялся и, кутаясь в линялый плащ, подошел к стойке. Несколько минут они о чем-то шептались, потом гость тихо заметил: — Ты умный, Заячья Губа. Тот довольно хохотнул: — А то! Нам, трактирщикам, положено быть сметливыми… Не забудь, мои двадцать, как обычно. — Не боись. Незнакомец отсчитал Заячьей Губе двадцать монет, и тот проворно сгреб их в карман. — Где она? — Вторая дверь направо. Но чтоб у меня ни звука! — О чем речь… Луара была в отчаянии. Она осталась в чужом городе совсем одна, без денег, без друзей… Можно было бы, конечно, продать браслет, подарок Хорга, но на сколько хватит вырученных денег? Впрочем, одно она знала точно: домой она не вернется. Ни за что. Но почему, почему Конан так поступил с ней? Уехал искать свою противную Гиль-Дорад, бросил ее… А она-то, дура влюбленная, думала, что они вместе будут скитаться по запретным землям в поисках чудесной страны, вместе делить трудности и бороться с опасностями — вместе… Раздался стук в дверь, Луара судорожно вытерла слезы и, сглотнув, спросила: — Кто там? — Прошу великодушно извинить меня, сударыня,— послышался тихий и вежливый голос,— но до нас, скромных паломников, дошли слухи о том, будто вы ищете путь в якобы несуществующее государство… — Я вырву твое сердце,— прошипел Конан, выволакивая Заячью Губу из-за стойки трактира.— Я вырежу твою гнилую печень и скормлю шакалам… — Но, добрый господин…— захрипел тот, с трудом выталкивая слова из сдавленного могучей ручищей горла, лицо его побагровело.— Вы же не говорили мне, что я должен держать девчонку под замком. Откуда я мог знать, что она решит сбежать? Мне и в голову не пришло… — Голова тебе больше не понадобится,— пообещал Хорг и рявкнул: — Куда она направилась?! — Она… Она сказала, что хочет вернуться домой… Спросила, где можно нанять повозку или пристать к группе торговцев, отправляющихся в Шадизар… И умоляла меня не говорить вам об этом ни слова… — Кром порази тебя молнией! — в сердцах воскликнул Конан. Отшвырнув трактирщика обратно за стойку, он быстро вышел из таверны и остановился на пороге. Хорг поспешил следом. Не глядя на него, Конан сказал: — Моей вины тут нет, кузнец. — Не уверен,— хмуро ответил Хорг.— И не смогу увериться, пока не разыщу Луару. И ты поможешь мне в этом. Хочешь того или нет… И зачем ты оставил ее одну?… — Да мне и в голову не пришло…— начал было Конан, но, сообразив, что оправдывается теми же словами, что и трактирщик, прикусил язык,— По крайней мере, поверь мне, что, пока она находилась рядом со мной, с ней все было в порядке. Мы должны отыскать ее, пока она… пока она не попала в настоящую беду. Хорг в ярости скрипнул зубами. — Ну хорошо, Конан. И где ты предлагаешь ее искать? Приставать к каждому встречному — мол, не видели ли вы поблизости молодую красивую девушку? — Отправимся к городским воротам. Расспросим стражников. Если из города не так давно уходил караван на Шадизар или если они видели одинокую всадницу, поскачем следом. Если нет — останемся у ворот. Будем ждать до завтра. — А если сегодня из города уехало много чужеземцев? Откуда мы узнаем, что среди них была Луара? — Понятия не имею. У тебя есть другой план? Хорг опустил глаза и угрюмо покачал головой. — Ну тогда вперед. Слышишь колокол? С минуты на минуту городские ворота запрут на ночь, и мы останемся с носом. Они быстро спустились во двор и свернули к коновязи. Трое всадников в форме местной стражи с любопытством разглядывали нездешнюю упряжь жеребца киммерийца. Когда Конан и кузнец подошли, двое немного отступили и подняли пики. Третий же, по-видимому старший, напротив, неторопливо спешился, приблизился, задумчиво пригладил седые усы. — Приятного вам вечера, добрые незнакомцы,— сказал он.— Позвольте узнать, не вам ли принадлежит этот красавец конь, а также откуда вы и куда столь поспешно направляетесь? — И вам приятного вечера, офицер,— как можно вежливее ответил Конан.— Мое имя Конан, а это мой друг — славный кузнец Хорг. Конь этот действительно принадлежит мне. Родом мы из Шадизара, что лежит к юго-западу от вас, туда и торопимся. — Ага, понятно,— протянул офицер.— И в чем же причина такой спешки? На ночь-то глядя? — У нас нет денег, чтобы платить за покой,— нашелся Хорг, пока Конан судорожно размышлял над ответом.— А ночевать под открытым небом не очень-то приятно.— И он поглядел на быстро темнеющее небо. — Стало быть, ночевать под открытым небом в степи вам приятнее,— добродушно улыбнулся охранник.— Отчего же? — Поверьте, офицер,— начал терять терпение Конан,— мы и вправду очень спешим. Может быть, вы позволите нам отбыть, пока не закрылись ворота? — А не оттого ли,— не слушая, продолжал седоусый,— что в степи вас ожидают ваши сообщники? То самое кочующее племя узкоглазых воров, убийц и похитителей детей, которое каждый год доставляет нам одни хлопоты, а?.. Эй, погодите-ка, а не вы ли давеча устроили потасовку на рыночной площади? — Мы… — Ну да! Я твою мерзкую рожу хорошо запомнил, чужак! И у лошадки твоего дружка, что осталась на площади, упряжь та же, что и у твоей! Дракой вы отвлекали внимание честных горожан, а ваши сподвижники тем временем подожгли лавку благородного купца Макара и, воспользовавшись возникшей суматохой, обчистили ее до последней безделушки! Взять их! Без лишних слов к ним рванулись солдаты. Переулок, где стояла таверна, был слишком узким, чтобы те смогли пустить в ход свои копья. Перехватив пику нападающего, Конан резко дернул ее на себя и ткнул кулаком в живот всадника. Кожаный доспех погасил удар, но Конан тут же, точно пылинку, смахнул противника с коня и швырнул о каменную стену с такой силой, что тот, как тряпичная кукла, сполз на землю и надолго затих. Офицер выхватил меч. Хорг метнулся ко второму наезднику и, поскольку до самого седока ему было не достать, нанес сокрушительный удар кулаком по лошадиной скуле. Издав короткое, но громкое ржание, животное встало на дыбы и медленно завалилось набок, придавив солдата. Теперь Хорг мог преспокойно повторить удар — и вот уже второй охранник присоединился к компании своего напарника. Лишившийся поддержки офицер медленно отступал, но проигрывать пока не собирался. Воинственно выставив перед собой молот, Хорг двинулся к последнему врагу. — Беги, Конан! — громко сказал он.— Я его задержу! Прячься в трущобах, я найду тебя!! — Какие еще тру…— Конан осекся.— Хорошо, друг! Встретимся через час в Нижнем Городе! Варвар прыгнул в седло и был таков. Он пробирался по самым неприметным, самым глухим и грязным улочкам, какие только мог отыскать, и почти у самых городских ворот повстречался с Хоргом: тот был в седле красивого гнедого скакуна и улыбался во весь рот. — Ловко придумано,— похвалил его Конан.— «Прячься в трущобах»! Ха! Теперь половина солдат перевернут там все вверх дном, разыскивая нас. — Зато другая половина не настолько глупа, чтобы попасться на этот трюк,— возразил Хорг. — Ничего, прорвемся… Чья лошадка? Офицера? — Его.— Хорг ласково похлопал животное по холке.— Добрый жеребец. Хорошо тут у них, в Шаграваре, стражники живут… А офицер пусть пока пешочком погуляет. Когда очнется… Святые боги, мы опоздали! Ворота!.. Сгустились сумерки, город погружался в сон. Стихли уличный гам и зазывные вопли торговцев, топот ног и цокот копыт. Лишь где-то вдалеке слышались выкрики ночных сторожей-обходчиков да редкое позвякивание оружия на перевязях патруля. Ворота были заперты: поперек их неприступных, плотно закрытых створов, на намертво вбитых в кладку металлических скобах лежал огромный деревянный брус. Вокруг не было никого, только в окне крошечной каменной пристройки виднелся огонек — караул не спал. Они остановились в переулке возле сточной канавы, от которой шло немыслимое зловоние. — Подожди-ка меня здесь,— шепнул Хорг.— Я разузнаю.— Он спешился и бегом припустил к мерцающему огоньку. Конан с тревогой наблюдал за ним. Спустя некоторое время Хорг вернулся. — Эти идиоты даже не захотели со мной разговаривать. Заперто, мол, до рассвета, и все тут. Впрочем, несколько монет их задобрили. — И что? — Ничего,— вздохнул Хорг.— Одинокая всадница или пешая не покидала город, ни один караван на Шадизар не уходил. Только бродяги да солдаты сновали туда-сюда. — Значит, останемся тут до утра,— сказал Конан.— Будем следить. — А вдруг они просто не заметили ее? Может, нам стоит перебраться через городскую стену? Стражников наверху свяжем… — А лошадей как переправить? И потом, ведь мы не уверены, что Луары нет в городе. Нет, Хорг, как бы то ни было, сегодня нам отсюда не выбраться. А начнем настаивать, так еще и арестуют, чего доброго. Будь терпелив. Утром все узнаем. — Добрые господа…— вдруг раздался рядом с ними тихий вкрадчивый голосок. Оба тут же обернулись: Конан схватился за меч, Хорг взялся за рукоять молота. Б темноте не было видно ни зги. — Кто тут? — в один голос спросили они. Совсем близко вспыхнула синяя искорка, померцала, на миг угасла, вновь разгорелась и превратилась в небольшой, но яркий шарик голубого пламени. Конь Конана испуганно шарахнулся, и варвар успокаивающе похлопал его по гриве. |
||
|