"Владимир Константинов. Записки пресс-атташе " - читать интересную книгу автора

дословно повторил реплику, адресованную во время игры Леонидасу. Главный
тогда согласился, что не следовало переводить ее буквально, и с тех пор
перестал сомневаться в моих профессиональных способностях.
К счастью, на футбольном поле Леонидас был прилежным учеником и почти
не давал повода для критики. А вот проблемы неожиданно подступили совершенно
с другой стороны.

Прощай, "Советская"!

После нескольких дней проживании в "Советской" Леню в целях экономии
клубных средств переселили на базу в Архангельское - не самое, замечу,
захолустное место. Хотя бы потому, что по соседству с тренировочным центром
находится один из самых роскошных пансионатов Министерства обороны.

Конечно, базу ЦСКА нельзя сравнить с более современными и
комфортабельными аналогами, скажем, владикавказской "Алании" или
волгоградского "Ротора". Она построена хоть и по-советски добротно, на
довольно давно - где-то на заре 60-х. Вот почему Леонидасу, привыкшему у
себя на родине "садиться на сбор" только за сутки до матча, а то и вовсе в
день игры и исключительно в пя-тизвездные отели, было не по себе, когда ему
поменяли уютный и просторный гостиничный номер на почти больничный бокс
армейской базы.
В первую ночь он почти не сомкнул глаз: гнетущая обстановка комнаты
навевала аналогии с тюремным изолятором, время от времени подступал
предательский страх - он почему-то боялся, что вот-вот начнется стрельба ("В
этой стране вечно воюют!"), а в промежутках между кошмарами сам вел
неистовую борьбу с кровожадными подмосковными комарами.
Наутро я встретил Леню полностью разбитым и даже немного отрешенным.
Ясное дело, что не могло добавить ему оптимизма и известие о том, что
приехавшие вместе с ним на просмотр соотечественники Иван и Эдмар не подошли
столичному клубу (первый - по физическому состоянию, второй - из-за шумов в
сердце, своевременно обнаруженных ведомством Белаковского) и были вынуждены
отправиться восвояси.
По просьбе Тарханова я стал оставаться на базе чуть ли не на целый
день, стараясь отвлечь бразильца от ностальгических мыслей. В свободное
время мы гуляли по величественному архангельскому парку, наблюдали за
рыбаками, удившими рыбу в тамошнем пруду, просто трепались в номере или
обсуждали переведенные мной газетные статьи, в основном спортивные.

"Ты не один"

Ленина жизнь стала легче, когда приехал Самарони - другой бразилец,
спешно выписанный тем же агентом из-за океана. Он оказался человеком чуть
постарше и попроще. Наверное, именно поэтому его сразу приняли в команде за
своего парня, и у меня хлопот с ним было намного меньше. А главное, моих
подопечных поселили в одном номере, и они теперь могли подолгу общаться
между собой. Что, собственно, они и делали.
А когда однажды Григорич отвел меня в сторону и попросил переговорить с
бразильцами в том смысле, что неплохо бы им соблюдать режим, то есть
ложиться спать после отбоя и не мешать это делать другим, а не ржать подобно