"Теодор Константин. В полночь упадет звезда " - читать интересную книгу автора

- Да всё-таки как-то веселей где-нибудь в деревне, среди своих, чем
здесь... Кто его знает, что может случиться! Упаси бог от несчастья,
господин курсант...
- Тебя, брат Пантелеймон, не назовешь храбрецом.
Сказав это, Барбу Василе невольно с тревогой посмотрел вперед, где
темнел лесок, над которым, словно духи, уже заплясали вечерние тени. Потом
он взглянул на пустынную ленту извилистого шоссе и невольно нащупал
пистолет, висевший сбоку.
Поймав его взгляд, Пантелеймон Хынку почувствовал, что ему стало как-то
не по себе. Особенно испугала его улыбка сержанта, мелькнувшая в ту минуту,
когда он поправлял свой пистолет. Улыбка была злая, угрожающая.
Но шофёр быстро отогнал от себя страх. В конце концов, он столько
времени знает этого сержанта. Не раз приходилось ездить вместе с ним.
Правда, человек он довольно угрюмый, любит поддеть кого-нибудь, но в
остальном на него можно положиться.
- Я не думаю, что нам придется простоять здесь всю ночь, - громко
сказал Пантелеймон, стараясь скорее всего подбодрить самого себя. - Неужели
все машины прошли? Что-то не верится... А потом, когда лейтенант Попазу
увидит, что нас нет, ты думаешь, он не пошлет кого-нибудь взять нас на
буксир?... Так что можешь не волноваться, господин курсант.
- А я вовсе и не волнуюсь, брат Пантелеймон. - И Барбу снова с той же
злой и решительной улыбкой взглянул на черневший у дороги лесок.
- Н-да... что и говорить, вы человек смелый, господин курсант!...
Барбу Василе молча взглянул на шофёра. Потом заметил:
- Значит, ты решил больше с мотором ничего не делать? Бросил?... Тогда
я предлагаю перекусить. Я так голоден, что даже в глазах темнеет.
Он забрался в кузов, достал мешок с провизией и стал рыться и нем.
Пантелеймон Хынку последовал его примеру.
Некоторое время они ели молча. Взгляды их были устремлены на пустынное
шоссе.
Пантелеймон Хынку, приподнявшись, чтобы достать бидон с водой, задел
винтовку, которая висела на гвозде, и уронил ее на дно кузова.
Барбу Василе поднял ее, осмотрел и вернул шофёру:
- Не очень-то бережешь ты свою винтовку, брат Пантелеймон. Если она в
таком виде попадет на глаза майору Братоловяну, он тут же отправит тебя на
передовую.
- Будто нам, шофёрам, нечего больше делать! Днем и ночью в дороге. Хуже
нашей жизни и быть не может, но до этого, конечно, господину майору
Братоловяну дела нет.
- А винтовка-то хоть заряжена?
И он острым ножом, которым резал хлеб, указал на винтовку. Пантелеймон,
снова было принявшийся за еду, вдруг почувствовал, будто комок застрял у
него в горле. Есть он уже больше не мог, завернул хлеб в платок, который
заменял ему оберточную бумагу, и, сунув его в мешок с провизией, протянул
руку за винтовкой:
- Хорошо, что напомнили. Она не заряжена.
- Оставь, не трогай. - Пытаясь успокоить шофёра, Василе положил ему
руку на плечо: - Можешь быть уверен, тебе не угрожает никакая опасность.
Но Пантелеймон Хынку отбросил руку Барбу, взял винтовку и зарядил ее:
- Так спокойней. Береженого бог бережет.