"Алексей Константинов. Коррумпированный Петербург: Документальные очерки." - читать интересную книгу автора

щих коррупционеров. В росписи Матрены Балк значилось 23 позиции, и среди
тех, кто давал взятки, фигурировали князья Меншиковы, Долгорукие, Голи-
цыны, Черкасские, отметились там и граф Головкин, и Волынский и другие
более или менее важные персоны того времени. Дело в том, что перед фаво-
ритом императрицы и его сестрой заискивал чуть ли не весь двор, ища их
протекции в разных вопросах).
Однако несмотря на чудовищные показательные казни, взяточничество и
коррупция в Петербурге и по всей России продолжают цвести пышным махро-
вым цветом. Посетивший Петербург в царствование Петра немец Вебер писал:
"На чиновников здесь смотрят как на хищных птиц, они думают, что со
вступлением их на должность им предоставлено право высасывать народ до
костей и на разрушении его благосостояния основывать свое счастье".
И вот что особенно любопытно - даже в те "укромные" времена, все ти-
тулованные коррупционеры понимали, что красть и брать взятки - это, мяг-
ко говоря, нехорошо. Совсем нехорошо. Более того, уже тогда обвинения в
коррумпированности делаются эффективнейшим оружием в святом и многотруд-
ном деле внутриполитической борьбы и в интригах между многочисленными
дворцовыми группировками и кланами. Руцкой со своими "компроматными че-
моданами" в апреле 1993 года в Верховном Совете России был, увы, далеко
не оригинален. Еще в петровском сенате государственные мужи пытались ре-
шать "кадровые вопросы" обвинениями в коррумпированности - шумные были
скандалы, когда сенаторы выясняли, кто из них ворует больше и кто у ка-
кого коррупционера "на связи состоит". А предметов разбирательств хвата-
ло - в Санкт-Петербурге с горькой иронией горожане говорили: "Сенат и
Синод подарками живет". Не затихавшее никогда противостояние между "ста-
рой" знатью и "новой" выливалось в разоблачения в этом самом Сенате.
В 1717 году в Сенате начались слушания по, так называемому, "почепс-
кому делу" - и касалось оно, прежде всего, светлейшего князя Меншикова,
которому еще в 1709 году Петр подарил город Почеп, ранее принадлежавший
Мазепе, - подарок этот был сделан Александру Даниловичу за участие в
полтавской баталии. Меншиков из года в год приумножал свои почепские
владения самовольными захватами прилегающих земель. Казаки, которых он
пытался обращать в крепостных, принялись жаловаться в Сенат... Сенаторы
Голицын и Долгорукий, представители старой знати, пытались использовать
"почепское дело" для нанесения ударов по "выскочкам", при этом действо-
вали они тонко и не напрямую, а руками "худородного" сенатора Петра Пав-
ловича Шафирова. (Барон Шафиров, кстати, был не просто худородным, а все
из тех же "петровских выдвиженцев", как свидетельствовал обер-прокурор
Сената Скорняков-Писарев: "...Шафиров не иноземец, но жидовской породы,
холопа боярского, прозванием Шаюшкин сын, а отец Шаюшкин был в Орше у
школьника шафором. Отец Шафирова служил в доме боярина Богдана Хитрова,
а по смерти его сидел в шелковом ряду, в лавке, и о том многие московс-
кие жители помнят").
Петр Павлович - человек, несомненно, образованный, историк и ви-
це-канцлер, - бесстрашно обличал князя Меншикова и стоявших за ним сена-
торов. Того же Скорнякова-Писарева он даже пытался шпагой ткнуть, во
время пьянки в доме Ягужинского, по случаю вступления русских войск в
Дербент в 1722 году Шафиров и письменно разоблачал "сенатских коррупцио-
неров" в доносах Петру, особо отмечая при этом свои заслуги: "...Не за-
хотел я допустить противного Указа вашим", хотя и пытались его, бескомп-