"Роберт Конквест. Жатва скорби " - читать интересную книгу автора

фальсификации, которые многие годы духовно сковывали советских людей. Я
горжусь, что мой труд хотя бы в малой мере способствовал сокрушению столь
длительно насаждаемой лжи и триумфу истины над огромным аппаратом власти.

Роберт Конквест,
Стэнфорд,
Калифорния,
1988 г.

Мертвыми усеяно костями...
Далеко от крови почернев...
И взошел великими скорбями
На Руси кровавый тот посев.
("Слово о полку Игореве" Перевод Н.Заболоцкого)


Введение

Прошло пятьдесят лет с той поры, когда Украина и другие регионы,
расположенные к востоку от нее и частично заселенные казаками, - эта
обширная территория с населением приблизительно в сорок миллионов человек,
напоминала сплошной Берген-Бельзен[*], только Берген-Бельзен огромных
масштабов. Мужчины, женщины, дети - четвертая часть тамошнего крестьянства -
умерли или агонизировали, остальные же были истощены настолько, что не могли
даже хоронить родных и соседей. И так же, как позднее в Берген-Бельзене, за
гибелью жертв присматривали сытые охранители порядка, включая партийных
функционеров.
______________
* Берген-Бепьзен - один из самых страшных гитлеровских лагерей смерти.
(Здесь и далее - прим. переводчика.)

Был самый разгар "революции сверху", как определил ту эпоху Сталин. В
ходе этой "революции" вождь и его соратники сумели разгромить два самых, по
их мнению, "враждебных" элемента: во-первых, все крестьянство в СССР в
целом, а во-вторых, украинский народ.
Пятьдесят лет... Кажется, это очень большой срок, когда изучаешь
существование того или иного режима или специфику его политики. Но наложите
полвека на судьбу людей - и вдруг выясняется, что это все-таки не чрезмерно
долгий отрезок времени. Мне, например, пришлось встречаться с мужчинами и
женщинами, которые когда-то - конечно, тогда они были еще детьми или совсем
молодыми людьми - пережили многое, может быть, даже почти все, о чем здесь
будет рассказано. Среди них я наблюдал людей, измученных комплексом
собственной вины перед погибшими. Над ними довлело иррациональное чувство
вины за то, что они остались живы в то время, как их друзья, братья, сестры,
родители были погублены. Подобное же чувство вины перед ушедшими наблюдалось
и среди уцелевших узников нацистских лагерей смерти.
Но с точки зрения правящей кремлевской элиты все происшедшее как тогда,
так и потом, явилось лишь этапом на пути нормального - в их представлении -
политического развития общества. Созданная на основе "революции сверху"
сельскохозяйственная система до сих пор считается одной из опор советского