"Роберт Конквест. Жатва скорби " - читать интересную книгу автора

начало восстанавливаться.
Выражаясь проще, это было хорошее время. Впервые в истории почти вся
земля находилась в руках того, кто ее обрабатывал. Плодами своего труда мог
пользоваться сам земледелец. А уж для украинцев наступили времена, о каких
они могли лишь мечтать за последние полтораста лет - после того, как были
уничтожены остатки их древней государственности: в 1927 году их языку, их
культуре была дана возможность развиваться с невиданной дотоле силой.
Этот специфический, украинский национальный аспект проблемы мы
рассмотрим подробно в одной из последующих глав книги, а пока что займемся
только теми фактами из прошлого и настоящего, которые являлись присущими
всему крестьянскому укладу на территории бывшей Российской империи.
В подробностях, конечно, этот уклад был очень сложным, на территории
буквально каждой губернии; имелись свои особенности, осложняемые еще и тем,
что юридически зафиксированные нормы землевладения часто нарушались и вообще
были сложны и запутаны - так что изобразить этот уклад подробно нет никакой
возможности. Но для наших задач вполне достаточно представить здесь условия
жизни российского крестьянства лишь в самых общих чертах и в самых главных
российских регионах.
К 20-м веку способ обработки земли был в России такой же, как в
Западной Европе в средние века. Преобладала "трехполка", при которой одно из
трех крестьянских полей оставалось лежать под паром. Каждое хозяйство
владело по одной полоске земли на каждом из трех общинных полей и соблюдало
цикл севооборотов, установленных для него всем селом. Впрочем, случалось,
порядок бывал и таков: поля гуляли под паром несколько лет подряд, а иногда
и вовсе забрасывались.
По почвенно-климатическим особенностям земли в России разделялись в
основном на две главные зоны, и это имело для страны важное социальное
значение.
На севере она представляла (и в значительной мере представляет собой
сегодня) зону естественных лесов. Там поселения разбивались на свободных от
леса участках, и, как правило, на каждом подобном участке стояло не более
дюжины двухэтажных бревенчатых домов-изб с соломенными крышами. Их окружали
подсобные помещения. Иначе говоря, северная деревня нередко составляла
большую семью и все имущество ее фактически находилось в общей
собственности. Почвы на севере были малоплодородными, и много сил у крестьян
уходило на побочные занятия - на охоту, рыболовство, а также разные
кустарные промыслы.
На юге же Россия, в особенности на большей части Украины, раскинулись
плодородные степи, среди которых выделяется богатством почв черноземная
полоса. Обычно тамошние села гораздо крупнее северных - они состоят из
нескольких сотен домов, сколоченных, из длинных бревен, обмазанных с обеих
сторон желтой глиной. Располагались села, как правило, в долинах рек, а поля
лежали несколько в стороне, в степи. Однако эти плодородные земли находились
в большой зависимости от сезонных колебаний погоды, что, в свою очередь,
влияло на урожаи. Типичное крупное село, наподобие, например, села Хмелива в
Полтавской губернии, насчитывало около двух с половиной тысяч хозяйств (если
считать и расположенные неподалеку от него хутора местных жителей), в нем
стояло две церкви, шестнадцать ветряных и одна паровая мельница, больница,
сельская школа с пятью классами и - уже за околицей - большое
зернохранилище.