"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

сделали козлом отпущения. Это больше походило на какую-то кабинетную
интригу, чем на правосудие.
12 июня воплотилась идея Вадюхи - нацболы вышли, намазавшись какой-то
жутью. Негры. С бананами на шее. Акция символизировала День Независимости
России. В честь праздника представители негритянского племени привезли
россиянам гуманитарную помощь - караван бананов. Театрализованное действо
продолжалось 15 минут. На большее у ментов не хватило терпения.
Теперь мы ходили на площадь регулярно. В ходе антилатвийской акции по
защите ветеранов Советской Армии мы умудрились выволочь на площадь живую
козу, обмотав ее латвийским флагом. Журналисты визжали от восторга. Вскоре у
нас появился партийный офис на центральной площади города. В партию пришла
масса народа, новые лица, новые акции. Зимой мы приняли участие в выборах,
чтобы с полным позором их проиграть. Что мы тогда могли знать о выборах?
Впрочем, лозунг "Коноплев против мудаков" многие менты и респектабельные
брянские политики припоминают мне до сих пор, как неслыханную дерзость. В
бесплатное эфирное время я вылез на телеэкран в косухе с гитарой и спел
песню Макса Крижевского:

Как Бог охранял, убивал, и продолжал охранять свой бред
Как Бога учили летать, а он не знал, что сказать в ответ
Как Бога учили ходить, а он никак не хотел уйти
Так сами упали на полпути ниц, чтоб не вознестись...

Появились в нашем отделении свои первые герои. Будущий программист
Кирилл Митюгин вынужден был защищать партийный значок. В троллейбусе к нему
привязались какие-то выродки, он вышел с ними, а их вместо трех вдруг
оказалось шестеро. Его очень сильно избили, передние зубы качались в разные
стороны. Мы сидели у него дома, он зажимал рот платочком, изо рта шла кровь,
а его заботливая мама все носила сладкое: "Вот пироги, вот яблоки", на что
Кирилл только недовольно бурчал: "Ты б еще орехи принесла". Кирилл сверстал
нашему отделению интернет-сайт и совершил в одиночку ночное нападение на
офис латвийской колбасной компании.
В Брянском отделении, действительно, народу прибавилось. К нам пришла
девушка Толчева Аня, русская беженка из Казахстана. Ее отец был ракетчиком
на Байконуре. Они уехали, словно бежали. С собой взяли видеокассеты. С
записью пуска ракет. Отец, отставной офицер, плакал, когда все садились это
смотреть. Аню казахские мальчики изнасиловали и долго издевались. Сломали
челюсть и перерезали горло. Остался шрам. По ее словам, русским в
Казахстане, действительно, хуже некуда. Идущему по улице могут накинуть
петлю на шею, и убить. И никому за это ничего не будет. На заборах -
лозунги: "казахи, ничего не покупайте у русских - скоро возьмете так". Это
самое мягкое. Гуманизм заключается в том, что могут оставить 24 часа на сбор
вещей. Прямо приходит участковый, и говорит: "Даю 24 часа и грузовик,
увозите, сколько сможете". Однако, когда я стал выспрашивать у Ани по поводу
того, кто там остался, и есть ли там возможность сделать "второе
Приднестровье", она сказала следующее:
- Там русскоязычные другие. Это не Приднестровье. Там казахов боятся
все, русскоязычных по умному, разделили еще давно, и поочередно всех гонят.
Большая часть самых активных, тех, кто смог бы противостоять, уже уехала, и
семьи увезла. А кого-то, кто много разговаривал, просто убили казахи. Так