"Роман Коноплев. Евангелие от экстремиста " - читать интересную книгу автора

Янка Дягилева
На второй или третий день стояния у Дома Советов я оказался там. На
площади столпилось огромное количество народа. С трибуны поочередно
выступали ораторы патриотической направленности. У одного из подъездов шла
запись ополченцев. Мои помидорные дела утром были окончательно улажены,
работы все равно никакой не было, дома меня никто не ждал, да и дома - то
определенного не было - я снимал диванное койко-место в Царицыно. Так что
записали меня в 1-й взвод, 1-ю роту, 1-й батальон... Короче, не помню
порядок, но все было такое вот, первое. Отряда милиции особого назначения
Верховного Совета России номер 1. Пафосу было, в общем, столько, сколько
надо. Мало не показалось. Собрали всех в двухэтажном маленьком строении,
рядом с большим главным зданием - в спортзале, на втором этаже. Публика была
очень разная, я бы, конечно, многое ей не доверил.
Выступающий офицер отметил, что все мы теперь - защитники народа, и не
должны бояться, ежели у кого работа или учеба - всем выдадут справки по
форме призыва на военные сборы. Короче, все мы теперь - призванные в ряды
Российской Армии, и обязаны подчиняться Воинскому Уставу и прочим актам. В
случае неповиновения - расстрел на месте по закону военного времени. После
чего еще раз переписали документы. Как объяснили, для выдачи в будущем формы
и боевого оружия. В толпе народ перешептывался:
- Говорят, что после победы нам всем дворянский титул дадут.
Во как. Я, конечно, был не против титула или даже небольшого поместья с
небольшим количеством крестьян и крестьянских краснолицых девок, тем более,
что кроме крестьян в моем роду никого отродясь не водилось. Бабуля говорила,
правда, что прапрадед был одним из тех, кто стрелял из крейсера "Аврора" во
время штурма Зимнего Дворца в 1917 году. Однако, вряд ли он был дворянином -
иначе какого лешего стал бы палить в честь начала революции. Короче, мечтать
не запрещалось - поэтому разношерстный народ хором развешивал уши
относительно светлого будущего. Как на пиратском судне. Обстановка меня
вдохновляла.
Нас в этот вечер неоднократно строили самые разные офицеры. В основном,
командовали всем на площади отставные военные, иногда глухие деды в шинелях,
потешая свое самолюбие. Отряд выполнял разные повороты, и послушно
маршировал в нужном направлении. Ближе к ночи любопытные москвичи
разъехались по домам, а мы остались ночевать у костров на баррикадах. Пили
чай, ели бутерброды. Скука висела смертная. Играли гармошки, бабуси пели
старые советские песни, и напоминало действо какой-нибудь бардовский
фестиваль, только для взрослых. Воевать тут за народное счастье явно было
некому. Вскоре меня определили в комендантскую роту, и в наши обязанности
теперь входил поиск пьяных и подозрительных лиц на площади, кормежка
защитников и охрана штаба. Штаб располагался в подвале этого же маленького
домика. На третий день сюда за шиворот приволокли журналиста с телекамерой.
Он показался, наверное, тем самым, "подозрительным элементом". В подвале,
кажется, парень серьезно испугался, начал объяснять, что он не враг. Но,
поскольку командовали всем ветераны очень древние, может быть, еще времен
НКВД, то, по-моему, ему не поверили. И с ненавистью вышвырнули с площади.
Еще тогда стало абсолютно понятно мне, что так революции не делаются, и что
почти все уже проиграно. Что информационной войной никто вообще не
занимался, и что скрипучие, самовлюбленные отставные офицеры Советской Армии
вообще ни на что не годятся категорически. Ну, может быть, школьникам