"Юрий Конобеев, Виталий Павлинчук. Физики продолжают шутить " - читать интересную книгу автора

практическими приложениями?
Назовем фундаментальными такие исследования, которые расширяют и
продвигают теорию физических явлений. Следовательно, нам придется немного по
теоретизировать насчет теории.
Существует несколько точек зрения на теорию. Одна из них состоит в том,
что теория раскрывает нам глубинную простоту и стройность мироздания. Не
теоретик видит лишь бессмысленное нагромождение явлений. Когда он становится
теоретиком, явления укладываются в стройную и исполненную величия систему.
Но, к сожалению, в последнее время благодаря квантовой механике и теории
поля все большее число людей, выбирая из двух зол меньшее, нагромождение
явлений предпочитают нагромождению теорий.
Другую точку зрения высказал недавно Кондон. Он полагает, что теория
должна дать нам возможность рассчитать результат эксперимента за более
короткое время, чем понадобится для проведения самого эксперимента. Не
соглашаться с Кондоном опасно, так как обычно он оказывается прав; но я не
думаю, что это определение приятно теоретикам; они обрекаются, таким
образом, на бесконечную игру в салочки, которую заведомо проиграют в таких,
например, случаях, как при установлении сопротивления серебряного провода
или длины волны некоторой линии в спектре германия.
Согласно другой точке зрения, теория должна служить для придумывания
новых экспериментов. Здесь есть разумное начало, но это низводит теоретика
до положения служанки экспериментатора, а эта роль ему вряд ли понравится.
Есть еще одна точка зрения, что теория должна охлаждать горячие головы
и не допускать потери времени на бесполезные эксперименты. Я предполагаю,
что только изучение законов термодинамики пресекло некоторые попытки создать
поистине невозможные тепловые двигатели.
Давайте польстим теории и дадим ей определение, которое не будет
сводить ее ни к хитроумному приспособлению для экономии времени, ни к
прислуге эксперимента. Предлагаю считать, что теория - это интеллектуальный
собор, воздвигнутый, если хотите, во славу божию и приносящий глубокое
удовлетворение как архитектору, так и зрителю. Я не стану называть теорию
отражением действительности. Слово "действительность" пугает меня, поскольку
я подозреваю, что философы знают точно, что оно значит, а я не знаю и могу
сказать что-нибудь такое, что их обидит. Но сказать, что теория - вещь
красивая, я не постесняюсь, поскольку красота - дело вкуса, и тут я
философов не боюсь. Разовьем нашу аналогии с собором.
Средневековые соборы никогда не бывали законченным строительством. Это
же можно сказать и про физические теории. То деньги кончались, то
архитектурная мода менялась. В последнем случае старая часть собора иногда
разрушалась, а иногда к ней просто пристраивалась новая. Можно найти строгие
и массивные римские хоры в мирном соседстве с парящей готической аркой,
которая близка к границе опасной неустойчивости. Римские хоры - это
классическая физика, а готическая арка - квантовая механика. Я напомню вам,
что арка собора в Бовэ обрушивалась дважды (или даже трижды), прежде чем
архитекторы пересмотрели свои планы и построили нечто, способное не упасть.
Собор состоит обычно из нескольких часовен. Часовня физики твердого тела
имеет лишь самое отдаленное отношение к часовне теории относительности, а
часовня акустики вообще никак не связана с часовней физики элементарных
частиц. Люди, молящиеся в одной из часовен вполне могут обходиться без
остальной части собора; их часовня может устоять, даже если все остальное