"Григорий Иванович Коновалов. Былинка в поле (Роман) " - читать интересную книгу автора

жарче. Он провел ладонями сверху вниз по бороде, зажмурившись, сказал
своим спокойно:
- Если меня поведут на расстрел, я вам крикну. - И устремил взгляд на
открывавшуюся дверь.
Уганов оглядел всех щурко:
- Бекназаров, айда за мной.
Бекназаров сделал порывистое движение, но тут же, нахмурясь, медленно
поднялся, запахнул халат, повязал платком высокий и тонкий стан, надвинул
на брови папаху и, поклонившись товарищам, легко ступая на носки, пошел к
дверям. У порога он остановился, еще раз оглянулся, напрягая мускулы
могучей шеи.
Бекназаров долго не давал связать руки, а его нарочно разжигали в
борьбе, и, когда грудь заходила мехами, а сердце билось так, что плотно
облегавшая, взмокшая от пота рубашка не скрывала мелкую дрожь грудных мышц.
Уганов сунул ему в рот тряпку. Бекназаров упал. Наорав носом полную
грудь воздуха, он надулся изо всех сил и замычал. Из ноздрей хлынула
кровь, глаза вылезли пз орбит.
Этот тревожный нечеловеческий мык услыхали в подвале его товарищи.
Подперли дверь "ломом. Старик снял с керосиновой лампы стеклянный пузырь,
разбил аккуратно и каждому дал по осколку. Тюрки начали молиться и резать
себе лицо и грудь. Они все больше возбуждались, ьсе глубже наносили раны,
и молитва их звучала громче ц ожесточеннее.
Всю ночь они молились, истязая себя. Залитые кровью, измученные лица их
напугали даже Уганова, пробившегося через баррикады в подвал с двумя
стрелками и Власом.
- Что вы хотите доказать своим шахсей-вахсеем? Разжалобить? А вы думали
о жалости, когда убивали красных аскеров? Лучше отдайте себя в руки
справедливого суда, - быстро и зло говорил он.
Старик сказал, что они на все вопросы будут отвечать, если им дадут
возможность повидаться с аксакалом. А без этого они не пойдут отсюда, и
пусть их убивают тут. И они взяли по кирпичу в каждую руку.
- Аксакал ждет вас наверху. Идите по одному, - сказал Уганов со
сдержанной улыбкой.
Во дворе у глинобитного дувана им заломплп руки, связали, посадили на
двугорбых верблюдов.
Уганов повел сотню на запад, громя мелкие отряды белых, казня офицеров,
забирая с собой рядовых. Но, переправляясь вброд на европейский берег
Урала, сотня попала под огонь неприятеля - едва спасся каждый четвертый.
...Кормились маханом, лузгой. Жестокий сыпняк косил наповал. Хлестанула
песчаная со снегом буря, в сухой камыш загнала косяк чьих-то лошадей и
стадо сайгаков.
Угановцы рыли ямы, вшивыми кошмами заслонялись от стужи. В клочья рвало
дым, пахнувший паленой шерстью.
Медленно разгоралась в холодной желтизне заря. Влас откинул войлок,
зябко стуча зубами. Уганова нашел на арбе с поломанным колесом - дрог под
белым войлочным потником, перекатывая голову по седлу, искусанными в кровь
губами просил пить. Беззаботным ягненком свернулась рядом с бритой головой
курчавая в седом инее папаха.
Влас наскреб с наклесок снегу, положил в полуоткрытый рот Уганова.
Опамятовался тот, сел. По-детски потер глаза кулаками, слез с арбы,