"Григорий Иванович Коновалов. Истоки (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

- Хорошая у твоего дружка Хейтеля невеста, а?
- Ладно, братка, придуряться-то! Я ничего не видал.
Полученные от брата листовки Денис принес в цех. Читал листовку
полным молодым голосом. Не замолк, когда протиснулся к нему Гуго Хейтель.
Звонкая пощечина ошеломила Дениса. Аккуратно сложив листовку
вчетверо, он передал ее подручному. Потом с невероятной медлительностью
обеими руками взял Гуго Хейтеля за манишку, поднял. На кулаках вынес из
цеха и, только тут придя в себя, осторожно положил на кучку шлака.
В тюрьме держали Дениса девяносто дней. Последний раз фотографируя
его в профиль, тюремный чиновник, прыщеватый господин с приплюснутым
носом, сказал довольно:
- Твою физиономию не забудешь: разбойная. На Крупновых не жалеем
бумаги, всех сфотографировали. - Он улыбнулся вежливо-нахальными,
навыкате, как у старой собаки, глазами. - Второй раз не попадайся:
пропадешь. Кланяйся в ножки герру Хейтелю и дочке господина директора
гимназии. Говорят, ты просто бешеный дурак и золотой мастер.
Первым человеком, встретившим Дениса апрельским солнечным днем на
воле, была Люба. Мелкими крапинками едва заметных веснушек покрылось
посмуглевшее от весенних ветров лицо, припухли губы, а нижняя чуть
треснула. Тихим, горячим шепотом говорила девушка:
- Славный юноша, смелый человек, но так не надо.
- Жалко инженера?
- Тебя жалко, Денис, тебя. Нельзя так.
- А как же?
- Вместе будем думать. - Загадочно улыбнулась, облизала треснувшую
губу, сунула руку в карман его пальто, сплела свои пальцы с его
пальцами. - Ты должен меня слушаться. Я старше тебя на целых два года.
- А меня кто будет слушаться?
- Да я же и буду...
До дому проводила Люба Дениса и в дом вошла, смело сняла пальто,
платок, встала перед ним в темном платье. На шее пульсировала жилка,
наивно круглились девичьи груди. Когда юркнула в горницу, мать сказала:
- Каждый день, как ласточка, прилетает к нам.
Пошел проводить Любу. В темноте шумел теплый дождь, могучий
поднимался дух от оживающей земли, клокотали в яру ручьи. Скрежетанием
ломающегося льда тревожила Волга хмельную весеннюю ночь. Укрывшись с
головой плащом, Денис и Люба стояли под голой березкой, окутанные влажным
туманом. С тех пор бережная, преклоняющаяся любовь связала Дениса с
девушкой.
Маленькая, неистовая, она не щадила своих опаленных зноем, треснувших
губ. Потом вдруг замирала на руке Дениса, пугая его безжизненным покоем.
Проходила минута-другая, и снова, будто журчание ручья, тек ее чистый
тихий голос.
Часто приходила Любава в дом Крупновых, читала рабочим книги, спорила
с ними. Удивительно было Денису видеть среди сильных и грубых людей ее,
хрупкую, нежную, слышать тихий, с повелительными интонациями голос.
Однажды, возвращаясь с нелегального собрания, они перебрались на
лодке за Волгу, в Нижнюю Часовню, там повенчались. Люба не опустилась, как
предрекал ее отец. С годами похорошела, будто налитое яблоко, овеянное
августовскими зоревыми ветрами; жесткими и сильными стали маленькие руки.