"Григорий Иванович Коновалов. Истоки (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

На прием к Можайскому, ответственному работнику европейского отдела,
Матвей отправился через два часа после того, как его самолет сел на
Центральном аэродроме.
Можайский тяжело привстал и вышел из-за стола навстречу Матвею,
указал налитым красным пальцем на стул, снова поместил в кресло свое
полное тело, поерзал с полминуты и запахнул полы бурого пиджака. Этот
человек, за всю свою пятидесятилетнюю жизнь не выезжавший дальше Можайска,
как шутили над ним сослуживцы, считался знатоком <европейских проблем>,
печатал в энциклопедии статьи о западных странах. Он вынул из ящика стола
расшифрованную и перепечатанную на машинке докладную Крупнова, поутюжил
пухлой ладонью.
- Да, нынче многие носятся с прожектами спасения мира. Вы, Матвей
Степанович, оказались смелее всех: обвиняете нашу дипломатию в привычке
думать по старинке, - сказал он бархатным, веселым голосом.
- Если позволите, Сергей Сергеевич, могу добавить к докладной...
Можайский с кроткой покорностью судьбе выслушал Крупнова, потом,
глубоко вздохнув, с дружеской настойчивостью посоветовал, чтобы Матвей
подавал факты, только факты! А делать выводы, слава богу, есть кому и без
Матвея и без него, Можайского!
Чувствовалось его непритворное довольство тем, что не приходилось ему
ломать голову над осмысливанием фактов, потому что есть люди, почему-то
обязанные делать это за него.
Хитро и мудро улыбаясь, покачивая лысой головой, Можайский высказал
предположение:
- Не потому ли товарищ Крупнов завышает военный потенциал Германии,
что много лет смотрит на парады у Бранденбургских ворот и давно не видит
демонстраций на Красной площади? А? - И с наивной детской прямолинейностью
закончил: - Не окислилась ли душа в смрадном климате гниющего мира?
Он умел говорить оскорбительное таким обезоруживающе приятельским
тоном, что обижаться на него и тем более выказывать обиды было невозможно.
- О, я ничего так сильно не желаю, как смотреть парады на Красной
площади! - воскликнул Матвей и, затаив недобрую улыбку под усами, закончил
мечтательно: - И по возможности дальше Можайска никуда не выезжать.
С безграничным оскорбительным добродушием ответил на этот выпад
Можайский:
- Я постараюсь, чтобы ваше горячее желание было учтено.
Матвей встал, повертел в руке ореховую палку.
- Прошу устроить встречу с наркомом, - сказал он.
На другой день Крупнова принял заместитель наркома, сдержанный старый
человек с нетвердым взглядом поблескивающих из-за пенсне глаз. Сорок минут
длилась беседа в присутствии Можайского. Тот неподвижно, туго сидел в
кресле, не проронив ни слова. Замнаркома сказал в заключение, что Матвею
прядется снова выехать в Берлин, теперь уже в качестве первого советника.
- Если, конечно, германское правительство признает вас персона
грата, - с улыбкой уточнил он.
Выйдя вместе с Можайским из кабинета, Крупнов не удержался от
соблазна уколоть его:
- Вы, Сергей Сергеевич, не хозяин своему слову: не избавили меня от
необходимости смотреть парады у Бранденбургсних ворот.