"Александр Викторович Коноплин. Поединок над Пухотью " - читать интересную книгу автора

- У тебя в накладной чего? - спросил Драганов, беря в руки накладную
Стрекалова. - Комбижир? Так и есть. Беги к начальнику ПФС, пускай на шпиг
переделает. Еще чего? Галеты. Это можно оставить. Сахар-песок... Лучше
кусковой. Хлеб, концентраты... Концентрат не бери. Что ты его, грызть там
будешь? А хлеб бери весь. Промерзнет, да ничего, сожрете. Еще что? Консервы
рыбные. Бери на всякий случай. Вот: свиная тушенка! Шесть банок... Это что
же, вас на четверо суток упекут? Сейчас проверим. Ну, точно, четверо суток
будешь нежиться. Повезло!
Сашка видел: хорошие парни, бывалые. У каждого по нескольку медалей, у
старшины - фамилия его была Верзилин - даже орден. С такими бы идти! Но нет
в полку больше таких, одна салажня осталась. Это не триста пятый
незабвенной памяти полк, где без медалей щеголял один повар. Двести
шестнадцатый - тыловой, охранный, железные дороги и склады охранял, а
теперь вот и ему пришлось повоевать... И как это его, Сашку Стрекалова,
опытного разведчика, угораздило сюда попасть? Может, потому сейчас и дорого
побыть немного рядом с такими же, как он сам, старыми вояками, в лазаретах
штопанными, на жаре сушенными, порохом опаленными, и не замечает он ни
трепа ихнего безвредного, ни хвастовства несусветного. Пусть побрешут, коли
есть охота, отведут душеньку и других позабавят. Придет час, и покажут они
себя в наилучшем виде. Встречал Стрекалов за три года войны таких и понимал
их больше, чем других. С ними рядом разве что старшину Батюка можно
поставить, а больше никого. Но Батюк в годах и ревматизмом страдает, да и
не отпустят его. На нем вся батарея держится. Уткина, старшего сержанта,
взять - себе дороже станет. Привык командовать, подчиняться не захочет, а
если заставить - всякие отговорки будет придумывать. Такой характер.
Остальные - мелочь пузатая. Рассчитывало, видно, начальство сперва подучить
их, а после уж пускать в работу, да война распорядилась иначе.
На склад его пустили следом за Драгановым.
Потолок сводчатый, десять ступенек вниз, пол кирпичный, старинный,
посередине вытертый. По обеим сторонам - будто соты медовые - консервы
штабелями. Справа банки маленькие, слева - большие. И все без наклеек, от
тавота липкие. Которые из них с тушенкой - леший знает... И вдруг видит
Сашка, Драганов ему глазами показывает на те, что поменьше... Спасибо,
друг! Пошли дальше. В картонных коробках, в деревянных ящиках и просто
так - штабелями сало: шпиг. В ладонь толщиной - наше, отечественное, в два
пальца - американское. Селедка тоже отечественная, с Дальнего Востока,
колбаса в руку толщиной. Но колбаса Сашке не полагается. Колбасу ему
придется добывать самому. Этакое-то богатство бы да в сорок первом! Сашка
даже зажмурился, представив, что бы он сделал с теми фрицами, которые
держали его полк в окружении, будь у него вместо прогорклых сухарей -
буханки свежего хлеба, а вместо дохлой конины - вот эта колбаса...
После полудня в землянку к Стрекалову пришел радист. Пока без рации.
Сказал, что еще получать надо. Пришел просто так, познакомиться, узнать,
нет ли каких приказаний. С порога доложил по уставу, глазами по сторонам не
рыскал, глядел прямо. Ничего себе паренек, вроде крепкий, смышленый, хоть и
молод. Расчет притих, глядел то на Сашку, то на паренька - его первого
подчиненного. А Сашка не торопился: пускай поглядят. Было когда-то у него
отделение - десять гавриков - и своя повозка для казенного имущества, было
личное оружие - и опять будет. Может, даже не отделение дадут, а целый
взвод - что ж тут такого? Стрекалов - это не какой-нибудь Уткин. У