"Александр Терентьевич Кононов. У Железного ручья " - читать интересную книгу автора

Утром Гриша проснулся раздетый в кровати.
Окно в сад было раскрыто, и по всему саду разносился яростный голос
Перфильевны:
- Знаю, зна-а-ю! Я все-о знаю, Иванушка, от меня не укроешься!
- Ну и добро. Вот и добро! - негромко гудел спокойный отцовский бас.
Гриша, в одной рубашке, подбежал к окну, лег животом на подоконник.
Все в саду сияло под косыми лучами солнца: сверкала роса на траве,
горели многоцветными огоньками капли на кустах малины, смородины.
Перфильевна и Гришин отец стояли у старой дуплистой груши - стояли не
рядом, а так сажени на две друг от друга, - и у помещицы уже гневно
багровели щеки, насуплены были брови.
- Ты... премудрый! - кричала она. - Книжки читаешь! Какие?
- Разрешенные цензурой, - глухо проговорил отец.
- "Цен-зу-рой"! Вон какие слова знаешь. Образовался, по миру шатаясь!
Ты от образованности своей и пса Собакевичем окрестил. А кто такой
Собакевич? Может, это в насмешку над властью?
- Матушка, да ведь это у Гоголя...
- "У Гоголя, у Гоголя"! - перебила Перфильевна. - Загордел ты, Иван.
Понимаешь о себе много - ну невыносимо глядеть!
- Ну что ж, - медленно проговорил отец, - не хотелось мне идти на
посулы Тизенгаузенов, а, видно, придется... Да и жалованья они кладут на
пять рублей больше.
- Врешь!
- Спроси сама, матушка.
- Врешь, никуда не уйдешь! Из-за пяти рублей ты не уйдешь, я тебя,
блажного, знаю.
- Не уходил - розы не хотел разводить у барона. Дар человеку - яблочко
хотел пестовать.
- Я тебе простор даю. До пятнадцати десятин сад доведем!
- Ну, какой там простор!.. - Отец махнул рукой.
Перфильевна помолчала. Потом оглянулась вокруг, подошла к садовнику
ближе.
- Иваныч, - сказала она совсем другим тоном, даже как будто ласково, -
Иваныч, а скажи-ка, кто одолеет? Неужто мужики? Что, в книгах-то про это
ничего не пишут? Говорят, всех, кто побогаче, жечь будут...
Отец усмехнулся.
Перфильевна еще ласковей проговорила:
- Мужики тебя уважают, Иванушка. Ты за меня заступись в случае чего...
За что ж меня разорять? Ты заступись, поговори с мужиками, я тебе пять-то
рублей прибавлю.
- Не надо мне твоих рублей, - неохотно ответил отец.
- Не хочешь денег - по-соседски постой за меня, Иванушка. Соседями
росли.
- Да и выросли - опять же соседями оказались, - медленно, с такой же
неохотой сказал отец.
Перфильевна заговорила еще тише:
- Что у мужиков-то наших на уме, расскажи мне про это, Иванушка, ты
знаешь... Нас никто не слышит...
Но отец уже увидел в окне Гришу.
- Ан нет, слышит, - сказал он веселым голосом: - вон он, свободный