"Александр Терентьевич Кононов. На Двине-Даугаве " - читать интересную книгу автора

обессилев от навалившейся тревоги: беды можно было ждать отовсюду, даже вот
от этого черненького хилого мальчишки, который бежал прямо на него, видно,
еще на бегу придумывая каверзу. Подбежав, мальчишка ткнул пальцем в
новенькую пряжку Гришиного пояса и закричал:
- Это что значит?
Всему свету известно было: буквы "ДРУ" означали "Д-е реальное училище".
Гриша, ожидая подвоха, решил на всякий случай промолчать.
- "Дурака Розги Учат", вот что это значит! - крикнул мальчишка и,
показав язык, ускакал.
В это время шум разом схлынул: к лестнице подошел и остановился у перил
красавец в синем мундире, в узких штанах, ловко примкнутых штрипками к
длинноносым лаковым штиблетам. Мундир на нем был расстегнут, и пикейный
жилет, круглый от плавно выпиравшего живота, блистал белизной и золочеными
пуговками. Это, конечно, был начальник, и скорей всего - самый главный.
Выпуклые глаза начальника глядели задумчиво, полная рука в твердой, как
мрамор, манжетке была повелительно поднята. И крики затихали; ученики,
шаркнув на ходу ножкой, старались пройти мимо как можно степенней.
Гриша, спрятавшись за вешалкой, разглядывал красавца - мундир с двумя
рядами часто посаженных ясных пуговиц, русую голову, чуть подкрученные
кверху усы, треугольный кустик волос на гладком подбородке.
Он так и простоял у вешалки не двигаясь, до тех пор пока снова не
зазвенел колокольчик.
Но вот и звонок захлебнулся. Красавец не спеша ушел по широким ступеням
наверх. Далекие шаги где-то еще звучали, гулко, как в колодце. Наконец стало
совсем тихо.
И Гриша с отчаянием увидел, что сам он опять остается один на один со
швейцаром.
Спас его высокий человек, бесшумно появившийся откуда-то из-за вешалок.
Гриша мельком увидел смуглое лицо, большие серые глаза - и тут же
потупился, оробел: глаза эти глядели пристально.
- Новичок? - спросил высокий негромко.
- Ага, - прошептал Гриша.
- Опоздал?
Гриша молчал. Он мог бы в свое оправдание рассказать, как долго не
пускали его в город у железнодорожного переезда: полосатое бревно со звонкой
цепью опустилось как раз к его приходу, задержав вместе с ним еще кучу
народа - женщин с корзинами, ломовых извозчиков, мастеровых... Но вот в чем
Гришин язык ни за что не повернулся бы признаться: уже после переезда, когда
полосатое бревно осталось далеко позади, провел он немало времени у окна
писчебумажного магазина "Братья Ямпольские" - никак не мог уйти.
Окно было с деревенский проселок шириной, не меньше. И чуть не во все
это окно висел на шелковом крученом шнуре невиданный карандаш, огромный,
граненый, празднично сиявший желтым лаком. Под богатырским карандашом
громоздились щедро насыпанные горки писчих перьев, золотистых и
серо-стальных; лежали кирпичиками резинки мышиного цвета с отпечатанными на
них черными слонятами; стояли раскрытые веером разноцветные книжки, - Гриша
разглядел на их обложках круглощеких детей со стеклянными, как у кукол,
глазами. Потом ноги сами понесли Гришу к другому окну: там были выставлены
громадные бутыли в виде груш, одна - налитая зеленой, а другая - желтой
водой. Освещенные снизу лампой, обе они сияли, как драгоценные камни