"Андрей Константинов, Александр Новиков. Умельцы (Служба приватного сыска #1)" - читать интересную книгу автора

Петрухин

Фамилия у проверяющего оказалась высший класс - Мудашев. Я как
услышал - рассмеялся невольно. А Паша сказал:
- Зря, Дима, смеешься. Он хоть и Мудашев, а до полковника дослужился.
А ты пока в капитанах бегаешь. Вот если бы было наоборот... тогда конечно.
Тогда - смешно. А сейчас иди и разбирайся с бумагами. День сиди, ночь
сиди, но наведи порядок. Чтоб ни сучка ни сучки... Иди работай.
А у меня были другие планы. Мне два дня назад позвонила агентесса,
сообщила, что как раз сегодня Сеня Волчок встречается с Татарином у
Татарина в гараже. Хочет Сеня сдать Татарину иконы, что взял у одного
коллекционера еще в январе. Надо брать обоих орлов. Я так Паше и объяснил.
- А без тебя, - говорит мне Паша, - некому? Валька со Штирлицем
сделают. Ты лучше о проверке думай. Что я, не знаю, какой у тебя бардак в
делах?
Ну нормальное дело! Я операцию подготовил, я вычислил этот гараж,
договорился с владельцем соседнего гаража, а брать Волчка будут Валька со
Штирлицем. Ну, нормально... Я так Паше и сказал. А он:.
- Поменьше, Петрухин, рассуждай. Иди готовься к проверке.
Я спорить не стал - бесполезно, но в засаду все равно поехал вместе с
Валькой и Штирлицем. Просидели мы в соседнем гараже часа четыре, но не
зря. Взяли обоих орлов культурно, в момент совершения сделки с заведомо
краденым. Культурно взяли, сделали нормальную аудиозапись разговора,
изъяли иконы и газовый револьверчик, переделанный для стрельбы боевыми.
Татарин, может, и отделается условным, а Волчок пойдет в зону
гарантированно и надолго.
В общем, дело мы сделали, потом душевно отметили успех, и никакими
бумажными делами я заниматься, конечно, не стал. Если сказать по правде,
мне все уже было до фонаря. К тому, что произошло на другой день, я был
подготовлен всей цепочкой предыдущих событий.
А вечером я затеял навестить Костыля. Визит получился что надо. Дверь
мне открыла Костылева жена - маленькая и серенькая, как мышка. И глаза у
нее были мышиные - тревожные. А под глазом наливался синяк.
- Костя, - сказала она, - спит.
Я потоптался в прихожей... Неловко как-то. А она спросила: не хочу
ли, мол, чая? Я согласился, видел, что она здорово не в себе, и
согласился. Зря, наверно... Потом, когда уже чай пили и я пытался как-то
поддерживать разговор, который никак не хотел поддерживаться, она вдруг
заплакала. Я растерялся. И не знал, что говорить. И говорил какую-то
ерунду, что, мол, жизнь не кончилась и надо, мол, набраться мужества... А
она вытерла слезы и сказала:
- Козел!
Я опешил. А она смотрела на меня страшными глазами, стирала потекшую
косметику, и синяк обнажался все явственней из-под слоя грима.
- Ты козел, Дима. Зачем ты пришел? А? Мужеству меня поучить?
Объяснить, что жизнь не кончилась? Ах какой ты умный! Ты бы лучше умишко
включил, когда с пистолетом вы...бывался. Ты, Дмитрий Борисыч, мужика
моего в инвалида превратил... Жизнь, видите ли, не кончилась! Для Кости -
кончилась. И для меня кончилась... Видишь синяк? Видишь? Это он ударил,