"Андрей Константинов и Александр Новиков. Мент. (Андрей Обнорский)" - читать интересную книгу авторане опаздывал - до отправки состава на Волш оставалось еще несколько часов.
В принципе, вагон стоял так, что автозак вполне мог подъехать вплотную к дверям "Столыпина" - так, чтобы зэкам даже не надо было бы и на землю спрыгивать, но... Начальник конвоя, симпатичный, подтянутый прапорщик внутренних войск, решил, что имеющийся запас времени можно использовать для тренировки личного состава - мало ли какая обстановка потом сложится - конечно, принять этапников "дверь в дверь" - и проще, и быстрее, но ведь не на всякой же станции автозак к "Столыпину" может вплотную подъехать. Да и зэкам полезно проветриться перед долгим путешествием - в "Столыпине" они еще не раз помечтают о глотке свежего воздуха, особенно "первоходы", которых на общий режим отправляют - те, как обычно, будут преть в своих клетушках, как сельди в банках... Дело в том, что на этапе положено строго соблюдать принцип раздельного содержания разных категорий осужденных - "особистов" ["Особист" - особо опасный рецидивист] нельзя сажать вместе с "первоходами", приговоренными к общему режиму; отдельные клетушки предоставляются также женщинам, "малолеткам" и так называемым "бээсникам" - то есть, бывшим сотрудникам правоприменительной системы. Вот и получается часто, что в "Столыпине" едет, как барин, в отдельном "купе" один мент, рядом - парочка "особистов", затем трое малолеток, далее - две женщины, ну а потом уже - "общий режим" - этих, бывает, по восемь-девять человек в одну клетушку запихивают... Начальник конвоя "Столыпина" принял запечатанные в серые казенные конверты личные дела восьми зэков, быстро просмотрел их. Все конверты были одинаковыми, и лишь на одном стояла карандашная пометка "б/с". Прапорщик быть бывшим сотрудником. Скорее всего - во-он тот, здоровый, крайний слева в первом ряду. Он и одет добротно, и два баула перед ним на снегу стоят - вполне внушительного вида... Этапник, на которого смотрел начальник конвоя, поднял голову - во взгляде осужденного не было затравленности, тоска - да, была, а страха и забитости - не было... Проверяя свою догадку, прапорщик громко скомандовал: - Осужденный Зверев! Ко мне, с вещами! Когда здоровенный зэк, перед которым на снегу стояли два баула, выпрямился, начальник конвоя удовлетворенно усмехнулся - вот что значит опыт, вычислил-таки "бээсника" влет, проинтуичил безошибочно. Между тем осужденный ловко подхватил свои сумки и быстро, но без суеты, преодолел короткую дистанцию до "Столыпина". Остановившись перед прапорщиком, зэк отрапортовал глухо: - Осужденный Зверев Александр Андреевич, статья сто сорок восьмая, часть третья... Начальник конвоя посмотрел на Зверева с интересом - статья сто сорок восемь (да еще часть третья) - это ведь самая что ни на есть "боевая бандитская статья" - "вымогательство в составе организованной группы". "Что ж ты, хлопец, наколбасил такого, что тебе "шестерку" влепили",- с интересом подумал прапорщик, а вслух спросил негромко и с едва заметными нотками сочувствия в голосе: - Ты кем был-то, ментом или "зеленым"? А? Или прокурорским? А может, "комитетчиком"? В вопросе прозвучала извечная ревность внутренних войск ко всем |
|
|