"Конан и Посланник Света" - читать интересную книгу автора (Делез Морис)

Глава третья

Конан некоторое время оторопело молчал. Великие Боги! Неужели эта едва заметная черточка, расплывшаяся грязно-бурым облаком, способна уничтожить его мир? Мир, в котором живут его дети, который принадлежит им просто потому, что это их мир! По какому праву кто-то собирается отнять его?! Он резко обернулся к Сету:

— Я остановлю его или погибну!

— Умирать не нужно,— спокойно возразил Сет.— Помни: твоя смерть будет равносильна поражению, если только ты не прихватишь вместе с собой и его.

— Пусть так,— согласился Конан,— но эта тварь не пройдет.

— Надеюсь, все кончится не так печально.

— Мне бы тоже хотелось еще пожить! — усмехнулся киммериец.— Тем более теперь,— Он посерьезнел.— Посланец уже начал свой путь?

— Нет еще,— ответил Сет после паузы, во время которой словно бы прислушался к чему-то.— Ты должен понимать, что к нам он прибыл не в телесной оболочке и нужно время, чтобы она образовалась. Только после этого он выйдет из саркофага и начнет свой путь. Впрочем, мы ведь уже говорили об этом.

— Как жаль, что нельзя напасть на него прямо сейчас…— задумчиво проговорила Деркэто.

— Да, но не стоит печалиться. Тем более что сделать это было бы совсем непросто.— Владыка Ночи покачал головой.— Он сейчас слишком хорошо защищен, но по мере телесного воплощения защита его будет слабеть и окончательно исчезнет только после того, как полностью сформируется тело. Тогда Конан сможет сразиться с ним.

— И долго ждать?

— Не знаю.— Сет беспомощно развел руками.— Но для того чтобы нас не застигли врасплох, я и придумал первые две ловушки с приманками. Если хотя бы одна из них сработает, тебе уже нечего будет делать, а если нет, ты заранее узнаешь, что он на воле и пора готовиться.

— Я слышала, под пирамидой устроен хитроумный лабиринт.— Деркэто вопросительно взглянула на Сета.— Это правда?

— Да,— кивнул Великий Змей,— Меняющийся Лабиринт.— Он на мгновение умолк.— Если бы в его переходах можно было похоронить эту тварь…

— Почему не попытаться заманить его туда? — вновь спросила богиня.

— Потому что это не ловушка! — Сет досадливо махнул рукой.— Из каждого лабиринта можно найти выход — это лишь вопрос времени. Он только задержит нашего гостя на какой-то срок, но и только. Рано или поздно Посланец выберется из него. Повелитель Ночи замолчал, и Конан понял, что настало время возвращаться. Он в последний раз окинул взглядом ночное небо: узенький краешек луны показался на черном бархате среди бриллиантовой россыпи звезд. Тонкой полоской просвечивал он сквозь багровый щит, который прикрывал раскинувшийся внизу странный сине-фиолетовый мир.

Потянулись напряженные часы ожидания. Зная том, что в любое мгновение саркофаг может открыться, Конан не находил себе места. Ему казалось, сразись он сейчас с Посланцем, то разбил бы его в пух и прах, что бы там ни приготовили пославшие его, какими бы качествами ни наделили. Но вместо этого вынужден был ждать, не в силах ничего изменить.

— Конан, ты слышишь меня? — раздался вдруг тихий шепот, когда варвар в сотый, а может быть, и в тысячный раз за это утро подошел к окну.

Он остановился как вкопанный и сосредоточился, пытаясь понять, услышал он этот голос на самом деле или ему только показалось.

— Неужели ты не слышишь меня? — повторил голос.

— Деркэто? — Он удивленно осмотрелся, пытаясь отыскать ее.— Но где ты? Я тебя не вижу!

— Не мудрено, меня ведь и нет рядом.— Она рассмеялась нарочито беззаботно.

— Чего ты хочешь? — спросил Конан, мысленно отругав себя за дурацкий вопрос.

— Я хочу помочь тебе успокоиться. Иди ко мне.

— Но как же я это сделаю, если даже не знаю, где ты?

— Очень просто. Надо лишь захотеть оказаться рядом!

Киммериец улыбнулся и закрыл глаза: ему казалось, что так будет проще сосредоточиться. Однако он напрасно беспокоился. Едва только он подумал о Деркэто, как облик прекрасной богини появился перед его мысленным взором, и в следующий миг снова прозвучал ее низкий голос:

— Ты еще не забыл, как я выгляжу.

Конан открыл глаза. Богиня стояла рядом и насмешливо смотрела на него. Он шагнул к ней и только тогда огляделся. Они стояли на берегу мелкой, широкой речушки, с тихим журчанием бежавшей по обломкам пунцового гранита, который усеивал ослепительно желтый песок. Речушка брала начало от водопада, низвергавшего хрустальные струи с черной скалы. Гроздья разноцветных кристаллов росли по берегам.

— Узнаешь это место? — Деркэто сделала всего шаг ему навстречу, но неожиданно оказалась совсем рядом, лицом к лицу.— Когда мы пролетали над ним, я подумала, что тебе здесь должно понравиться.

— Ты не ошиблась! — воскликнул Конан, пытаясь обнять ее, но она увернулась от его объятий.

— Какой быстрый! — поддразнила его богиня.— Думаешь со мной можно обращаться, как со смертной? Сколько их у тебя было?

— Не знаю.— Конан усмехнулся.— Наверное, если собрать их вместе, получится небольшая толпа.

Деркэто закусила губу:

— И насколько небольшая?

Северянин пожал плечами.

— Здесь, — киммериец обвел взглядом небольшую отмель, на которой они стояли,— все бы не поместились.

— Развратник! — возмущенно фыркнула богиня и отвернулась.

Воспользовавшись этим, Конан мгновенно оказался рядом, и на этот раз его руки обвились вокруг ее стана. Она невольно замерла и закрыла глаза, чувствуя, как против воли учащенно забилось сердце.

— Не суди меня за тех, кого любил,— тихо сказал он,— а остальные ничего не значили.

…Вода все так же журчала, перепрыгивая через камни, а они, обессиленные ласками, лежали на песке, не в состоянии ни говорить, ни даже шевелиться. Конан смотрел на багровое, изрытое глубокими трещинами небо Нижнего Мира и думал о том, что сделает все ради того, чтобы защитить ее. Он не знал, правда это или нет, но в этот миг не сомневался, что через всю жизнь пронес любовь к Деркэто, что даже тогда, когда искренне верил, что любит другую, на самом деле продолжал любить лишь ее…

Как ни странно, но эта мысль неприятно поразила Конана. Киммерийцу чужда была сентиментальность, однако, хоть ему нередко случалось – влюбляться, чувства его, порой мимолетные, всегда были искренними. Нет! В каждой близкой ему женщине он видел именно ее, а вовсе не Богиню Страсти.

Он невольно повернул голову, посмотрел на Деркэто и тут же забыл всех своих прежних возлюбленных. Она лежала рядом, прикрыв глаза, и думала совсем о другом. Она тоже помнила то время, когда он ушел, сказав, что ей не удастся удержать его, потому что он сильнее. Она помнила жгучий стыд, который нашептывал ей планы сладостной мести. Планы, которым так и не суждено было сбыться, потому что прекрасная богиня всей душой любила смертного…

Она прошла все муки самоуничижения, когда помогала отвергнутой Мелии вернуть Конана… Ее Конана! Зачем? Тогда она и сама не могла толком ответить на этот вопрос. Лишь позднее, когда киммериец попросил ее спасти Зенобию и она помогла ему, богиня поняла, что ею двигали надежда, вера и любовь. Любовь к Конану, надежда на то, что он не забыл ее, вера в то, что не все еще потеряно.

И теперь она была рада, что ни разу не поддалась соблазну отвратить Конана от соперниц, заставив вспомнить о себе, или уничтожить их, лишив киммерийца настоящей любви, оставив ему лишь ласки продажных девок! Какими глазами теперь она смотрела бы на него?

Деркэто перевернулась со спины на живот, и руки ее легли Конану на плечи. Взгляд бездонных, черных глаз растворился в небесной синеве глаз киммерийца, и некоторое время оба не отрываясь смотрели друг на друга, пока не поняли, что чувствуют одно и то же.

— Я теперь не смогу без тебя,— прошептали ее губы, только что дарившие поцелуи.— Будь проклят и благословен тот день, когда мы повстречались!

— Но почему?!

— Боги не должны любить смертных. Всякий раз, когда такое случается, это приносит только горе и страдания. Вспомни хотя бы, что принесла любовь Сета красавице Розе.

— Она сама виновата,— ответил Конан и равнодушно пожал плечами.

— Быть может, и так,— согласилась богиня,— но беда в том, что человек осознает свои ошибки только тогда, когда исправить ничего уже нельзя…

— Не бойся.— Конан обнял ее и бережно поправил упавшие на лицо волосы.— Я чувствую, что все будет хорошо.

Она закрыла глаза, не в силах больше выносить его взгляд, и горестно вздохнула:

— Если бы все наши надежды сбывались… Но, увы, люди часто строят величественные планы, а получается…

— Нет,— Конан коснулся ладонью ее щеки, и она прижалась к ней, словно маленькая напуганная девочка к сильной руке отца,— это иное. Я не бог, и мне не ведомо многое из того, что знаешь ты, но я уверен: если и есть на свете пресловутое равновесие, то называется оно справедливостью. И если Рок приглядывает за ее исполнением, он не должен допустить гибели нашего мира только потому, что Высоким Богам вздумалось капризничать.

Она ничего не ответила, только огромные глаза блеснули, и на длинных ресницах повисли тяжелые, как хрусталь, капли.

Вечером того же дня Деркэто и Конан встретились с Сетом. И на этот раз встреча проходила в зале, где киммериец до сих пор не бывал. Как и все помещения цитадели, он оказался огромен. Многогранные кроваво-красные колонны вздымались к сводчатому потолку, черные стены тонули во мраке, едва угадываясь в тусклом свете немногочисленных масляных светильников.

У дальней стены, завешанной тяжелыми мрачными гобеленами, стояла необычная скульптурная группа. Четыре рогатых змея, опираясь на тяжелые хвосты, грозно глядели на нечто не видимое Конану, что, судя по всему, должно было находиться в середине овального пространства, окруженного их телами. Голова синего взирала сверху на своих собратьев, нет, скорее, на красного, находившегося напротив, в самом низу. С той же стороны, выше его, но ниже синего, покоилась голова зеленого змея, а чуть ниже него, напротив — голова черного. Их мощные, сплюснутые с боков тела покрывала несокрушимая чешуйчатая броня. Глаза каждого светились желтым пламенем, и только взгляд черного оставался непроницаемым — от его глаз тянуло холодом Вечной Ночи.

— Посланец пробудился,— нарушил тишину молчавший до сих пор Сет.— Он еще не вышел из саркофага, но может сделать это в любое мгновение. Я подумал, что ты не захочешь пропустить миг его рождения.

Конан молча кивнул, вглядываясь в пустое пространство между неподвижно застывшими телами, в котором видна была лишь каменная кладка. Он стоял впереди своих спутников и поэтому не видел, как Сет небрежно взмахнул правой рукой.

Черный змей вздохнул, как показалось Конану, с облегчением. Зубастая пасть приоткрылась, извергнув облако тьмы. Непроницаемое для взгляда, оно полностью скрыло стену, и в этот миг ожили три других змея, извергнув ослепительные струи пламени, голубую, изумрудную и алую, которые устремились к середине затянутого тьмой пространства и там столкнулись, вспенившись разноцветными бурунами. Гребни их закружились, постепенно обращаясь в переливающееся облако, неспешно вытеснившее тьму.

Вскоре все успокоилось. Теперь окруженный змеиными телами овал стал похожим на мерцающую, искрящуюся дымку, словно все звезды ночного неба собрались здесь.

— Что это? — спросил Конан, который начал уже терять терпение.

— В Нижнем Мире все пропитано магией,— отозвался Сет.— К тому же я стараюсь подобраться к саркофагу осторожно, чтобы не потревожить Посланца и тем самым не нарушить правила.

Киммериец кивнул и вновь обернулся к скульптуре. Искры начали постепенно гаснуть, словно сотканная из звезд вуаль истончалась, становясь прозрачной. Вскоре сквозь нее стал виден знакомый северянину зал, в котором он побывал совсем недавно. На огромной прямоугольной глыбе белого мрамора все так же неподвижно покоился черный саркофаг, который формой напоминал лежавшего со скрещенными на груди руками человека.

Ничто здесь внешне не изменилось, но теперь от саркофага исходили столь мощные волны Зла, что даже не обладавший магической чувствительностью Конан ощущал его.

— Мне страшно, Конан!

Деркэто прижалась к нему, ища защиты. К нему, к человеку, а вовсе не к всесильному Сету! Повелитель Ночи тоже заметил это, но не обиделся и не удивился: для любящей женщины нет никого сильнее возлюбленного.

— Успокойся, милая! — Киммериец обнял ее за плечи.— Запугать противника до боя — почти половина победы!

— Очень хотелось бы верить, что ты прав,— шепотом отозвалась она, еще теснее прижимаясь к своему избраннику.—И все-таки там кроется нечто ужасное.

— Успокойся, ничего особенного там нет. У тебя просто разыгралось воображение…— начал было успокаивать ее Конан, но через мгновение осекся и невольно замер, впившись взглядом в зловещий саркофаг.

— Что с тобой?!

Деркэто, тут же позабыв про собственные страхи, обернулась к киммерийцу, настороженно ловя его взгляд, словно всерьез надеялась найти в нем ответы на все свои вопросы.

— Тихо!

Северянин приложил палец к губам и прислушался. Деркэто замерла, а Сет недовольно нахмурился, но все трое одновременно услышали низкий гул, явно идущий со стороны овального прохода.

— Что это? — Богиня испуганно посмотрела на Конана.

— Не знаю…

Киммериец мрачно покачал головой и взглянул на Сета, но тот лишь пожал плечами. У него тоже не было ответа.

— Это саркофаг,— прошептал вдруг Конан, а Сет, мгновенно поняв, что он прав, взмахнул рукой, и видение погасло.

Как бы повинуясь этому жесту, грозный рокот превратился в страшный рев, и последним, что Конан успел заметить перед тем, как видение окончательно исчезло, был разлетающийся на тысячи осколков саркофаг.

Богиня обернулась к Сету.

— Что это было? — повторила она свой вопрос.

— Сейчас мы все увидим.

Он щелкнул пальцами, и затянувшая овал серая пелена начала понемногу рассеиваться, а сквозь нее снова проступил зал. Серая, как высохшая грязь, пыль, в которую превратился камень саркофага, понемногу оседала, и вскоре на испещренной мелкой вязью мраморной глыбе начала угадываться некая темная масса. Пока еще она не имела определенных очертаний, но время шло, и вскоре стало видно, что это, отдаленно похожее на человека существо.

— Какой он огромный! — ужаснулась Деркэто.

— Ты же говорил, что он вряд ли окажется крупнее меня! — невольно вырвалось у киммерийца.

— Я и сам был уверен в этом! Ты же видел саркофаг! — мрачно огрызнулся Сет.

Повелитель Ночи был хмур. Хотя ему и не предстояло сражаться, богу явно не нравилось то, что происходит. Некоторое время Сет и Конан смотрели друг на друга, пока сдавленный вздох Деркэто не заставил обоих разом обернуться.

Пыль уже осела, и теперь существо можно было рассмотреть. Посланец и впрямь оказался огромным. Конан прикинул, что, остановись он рядом, макушка его едва ли достала бы до подбородка зверя, ибо человеком назвать это чудовище язык не поворачивался.

И он был ни на что не похож! Больше всего тело Посланца напоминало куклу из непропеченного теста. Казалось, кто-то вылепил этого монстра, и он, уже попав в саркофаг, начал раздуваться, все увеличиваясь, пока саркофаг не выдержал и не разлетелся в пыль.

— Я говорил, что Высокие попытаются получить преимущество любым доступным способом,— вздохнул Сет,— но такой мне просто в голову не пришел.

Конан хмуро молчал. Какая разница? Что случилось, то случилось. Ничего здесь не изменишь, а значит, надо не вздыхать, а думать, что теперь делать. Киммериец снова посмотрел на стоявшего в середине зала урода.

Его тело как бы состояло из бугристой вспененной массы, но выглядело невероятно массивным, и северянин понял, что тварь необыкновенно сильна. Впрочем, в этом-то он не сомневался с самого начала. Гораздо больше тревожило его другое. Сет верно сказал, что вряд ли Посланец прихватит с собой оружие, но теперь киммериец видел, что, хотя Повелитель Ночи и оказался прав, это не имело ни малейшего значения.

Его невероятно длинные руки имели всего по два пальца, зато каждый из них заканчивался мощным изогнутым когтем, из-за чего кисти больше походили на клешни гигантского краба, способные без особых усилий перерезать человека пополам.

Спину, шею и голову надежно прикрывал толстый панцирь, усеянный короткими, но острыми шипами, исключавшими саму мысль о нападении сзади. Уродливая башка чудовища без всяких признаков ушных раковин была сильно вытянута вперед, напоминая обезьянью морду, с той лишь разницей, что рассвирепевший харанг-у-тхан мог считать себя писаным красавцем по сравнению с Посланцем Высоких Богов!

На верхней челюсти поблескивали великолепные крепкие зубы, нижняя сильно выступала вперед, и два мощных клыка кинжалами торчали вертикально вверх. И, наконец, у чудовища был только один глаз. Впрочем, второму просто негде было бы поместиться на узкой морде.

Конан не успел еще толком рассмотреть противника, как монстр присел на выгнутых назад лапах, оглушительно взревел и, развернувшись унесся прочь из зала. Он бежал быстро, перемещая свое грузное тело странными, похожими на прыжки шагами, и киммериец подумал, что остановить его и в самом деле будет совсем не просто… Если вообще возможно.

Сет небрежно щелкнул пальцами, и отвратительное видение пропало.

— Что скажешь? — спросил он, повернувшись к северянину, разглядывая его словно окаменевшее лицо, но ни тени волнения не смог прочесть на нем.

— Не нравится мне это,— нехотя признался тот.

— Что здесь может нравиться? — согласился Сет.

— Я не об этом.

— Тогда о чем?

Лицо Великого Змея выражало искреннее удивление, и Конан счел необходимым пояснить.

— Этот Посланец слишком живо напомнил мне одного монстра, с которым пришлось иметь дело, когда…— Киммериец немного помялся.— Когда я был так же молод, как и сейчас.

Сказав это, Конан внимательно посмотрел на Владыку Ночи, однако Сет не уступал северянину в выдержке, и лицо его так же осталось непроницаемым.

— Ты ждешь, что я тебе отвечу? — Конан промолчал, и Сет пожал плечами.— Наверное, глупо было бы убеждать тебя, что смерть сына, кем бы ни считал его весь мир, может принести радость.

Да и вряд ли найдется кто-нибудь, чье чувство справедливости столь сильно,— Владыка Ночи надолго задумался.— Но он не был любимым сыном,— наконец вновь заговорил Великий Змей,— несмотря на то что его мать я любил. Ему с детства нравилось причинять боль.— Сет говорил, отрешенно глядя куда-то в сторону, и ни Конан, ни Деркэто ни словом, ни жестом не прерывали его.— Потом он подрос, и ему понравилось убивать,— с горечью произнес он.— Особенно когда он понял, что каждая отнятая у другого существа жизнь добавляет ему сил.

— И ты не попытался воспрепятствовать этому?!

— Это может показаться странным, но я ничего не мог сделать! — воскликнул он.— Моего сына мне даже не показывали! Когда же я говорил Розе, что все это не доведет до добра, она только смеялась, отвечая, что не собирается творить добро. Я твердил ей, что Сила и Мудрость достигаются с помощью упорства и терпения, а она вновь смеялась и говорила, что упорства у моего наследника хоть отбавляй, а что касается терпения, так, если моему сыну предначертано Роком затмить могуществом Высоких Богов, не слишком ли медленно он наращивает свою мощь?!

— И ты…

— И я оставил все, как есть,— поморщился Сет.— Она тогда была очень сильна в своем Черном Замке, не отступи я, мне пришлось бы уничтожить любимую женщину и нашего сына, а на это у меня просто не хватило духа. Я чувствовал, что совершаю ошибку, но не знал, как избежать ее. Лишь одно успокаивало меня: я понимал, что это безумство не может продолжаться слишком долго. Так оно и случилось.— Он провел ладонью по лицу, словно стирая боль, вызванную воспоминаниями.— Впрочем,— произнес он уже прежним голосом,— не об этом сейчас речь. Так кого тебе напомнил наш гость?

— Тварь, созданную Незримым, чтобы расправиться со мной. Правда, та была пониже ростом, и пальцы другие. Однако во всем остальном Посланец словно вылеплен по ее образу и подобию.

— Ты хочешь сказать…

— Да.— Конан кивнул.— Кто-то видел ту тварь и, не знаю уж как, рассказал о ней тем, кто прислал сюда этого урода.— Киммериец нахмурился.— Не понимаю только, почему именно ее? У меня ведь были противники и посерьезнее. Правда…— Тут северянин ненадолго задумался.— Все они были намного крупнее, а значит, и сильнее меня, а эта тварь хоть и оказалась мелкой, но доставила мне немало хлопот. Но я помню и эти клешни…— Он озадаченно посмотрел на Деркэто.

— Ты хочешь сказать…— начала было богиня.

— Да…— Варвар тряхнул смоляной гривой.— Как будто кто-то видел все или почти все мои поединки с монстрами и, взяв того, самого мелкого, за основу, наделил его качествами остальных. Если так, то должен сказать, что с воображением, у его создателей плохо.

— Какая разница? — прошептала Деркэто.— Ему ведь нужно убить тебя! Впрочем, даже это ему не нужно. Его вполне устроит, если ты не сможешь причинить ему вреда, а для этого достаточно, чтобы ты повстречался с противостоявшими тебе прежде кошмарами, собранными теперь воедино в теле Посланца. Ты сам сказал, что если удастся запугать противника, то большая часть дела сделана!

— Не знаю,— ответил Конан после раздумья.— Быть может, ты и права, а может, и нет.

— Ты не согласен со мной? — с надеждой спросила она.

— Не знаю, что тебе и сказать,— чистосердечно признался киммериец.— По правде говоря, на меня не слишком сильное впечатление произвела его внешность. Конечно, иметь противником существо заведомо сильнее себя, которое к тому же не нуждается в оружии… Но ведь никто и не думал, что они пришлют задохлика, которого соплей можно перешибить.

— Тогда я не понимаю, к чему ты клонишь.

— Не знаю,— задумчиво ответил он.

— Что-то прежде ты не страдал от недостатка решительности.

— Верно,— согласился он,— но это не нерешительность. Это другое…

— Что же?

— Просто я пытаюсь понять, как они создавали Посланца. Мне почему-то кажется, что они не слишком утруждали себя.

— И что это нам дает? — спросила Деркэто и тут же поправила себя: — Тебе.

— Если я прав, то это дарит мне надежду. Надежду на то, что не все они учли, создавая эту тварь, а значит, у нее отыщется слабое место.

— А что навело тебя на такую мысль? — спросил долго молчавший Сет.

— Да то, что они не попытались придумать ничего нового! Взять хотя бы того первого монстра, которого он так живо напоминает. Он оказался очень опасным противником, но не потому, что у него был только один глаз, а колени сгибались в другую сторону! Он был необыкновенно быстрым и передвигался неестественными рывками. Это постоянно сбивало с толку!

— Как же ты с ним справился?

— Я вовремя понял, что если буду все время обороняться, то проиграю. Единственный мой шанс — заставить врага отступать! Так оно и вышло. А ведь эта тварь вовсе не так быстра! Понимаешь? Основным его достоинством были неестественно быстрые движения, а они скопировали внешность, которая была как раз одним из его слабых мест.

— Так ты думаешь, что найдутся и другие недостатки?

— Надеюсь,— задумчиво ответил Конан,— хотя сейчас ничего нельзя сказать наверняка. Я должен встретиться с ним с оружием в руках.

— Еще не время,— возразил Сет.

— Кром! — Впервые за долгий разговор Конан позволил себе помянуть в присутствии Сета другого бога.— Я же не говорю о решительном сражении. Просто обмен несколькими ударами и позорное бегство! Не возражаю, если он порадуется моей слабости!

— Конечно, я не воин, а всего лишь слабая женщина, но, по-моему, это здравая мысль,— поддержала его Деркэто.— Как ты считаешь? — спросила она, оборачиваясь к Сету.

— Во всяком случае,— поспешно заговорил Конан,— я хоть немного прощупаю его.

— Хорошо,— наконец согласился Сет,— но только если ты пообещаешь не ввязываться в серьезную драку.

— Не беспокойся,— усмехнулся Конан, обменявшись лукавым взглядом с Деркэто,— жить мне хочется ничуть не меньше, чем когда-то.

— Пусть будет по-твоему,— ответил Отец Тьмы.— Думаю, лучше всего встретить Посланца на обратном пути от первой ловушки. Если, конечно, он не попадется в нее,— добавил он, подумав.— Какое оружие ты предпочитаешь?

— Двуручный меч,— без колебаний ответил киммериец.

— А почему не лук или не арбалет? — удивленно спросила Деркэто.

— Это было бы слишком просто,— усмехнулся Конан.— Пожалуй, стрела его просто не возьмет.

— Хорошо,— кивнул Сет,— идем в оружейную. Это рядом.

Отец Тьмы подошел к боковой стене и отпер внешне неприметную дверь. Едва он открыл ее, ослепительные потоки света ворвались в зал. Сет шагнул в ярко освещенный проем, северянин и Деркэто поспешили следом. Как только они очутились внутри просторной комнаты, киммериец замер от восхищения.

Чего здесь только не было!

Односторонние и двусторонние секиры и алебарды, бердыши, слегка изогнутые кхитайские мечи и мечи прямые, начиная от коротких аргосских и заканчивая длинными, двуручными, какими пользовались преимущественно в северных землях. Конан увидел даже узкий и легкий меч, какие таскали у пояса зингарские хлыщи, используя их для дуэлей. Здесь же были и всевозможные сабли — от туранских и кавалерийских до тяжелых, абордажных.

Однако этим содержимое оружейной не ограничивалось. Нашлось тут и оружие, сеющее смерть на расстоянии. Луки были развешаны по стенам в строгом соответствии с размерами, начиная от маленького, каким удобно пользоваться мальчишке, а натянуть под силу даже женщине, и заканчивая тяжелыми и тугими, почти в рост самого киммерийца, неприятно напомнившими ему события десятилетней давности и маленький городишко Лирон.

Не ощущалось недостатка и в арбалетах. Конан мельком взглянул на легкий охотничий с рычажным механизмом, но в руки взял тяжелый осадный со стальной кованой дугой, натянуть которую можно было только с помощью специальной, укрепленной на ложе лебедки. Киммериец подбросил на ладони недлинный, чуть больше локтя, увесистый болт, который — он знал это по опыту — пробивал бревенчатый частокол палисада.

— Думаю, вот этот будет в самый раз,— обратился он к Сету.

— А стрелы?

— Больше одного выстрела я вряд ли успею сделать,— но на всякий случай возьму две.

— Верно,— кивнул Сет.— Меч?

Конан шагнул к стене и без раздумий снял с подставки длинный, прямой, равномерно сужающийся к острию клинок. Он крутнул его вокруг продольной оси, заставив провернуться внутри ладони, затем поставил острием на пол и бросил рукоять на предплечье. Бешено завращавшись, гарда пробежала по сомкнутым в кольцо рукам и, совершив почти полный круг, остановилась.

— Что ж, ты сделал хороший выбор,— кивнул Сет.

Горг радостно взревел и почти без разбега поднялся в небо. Он не любил тянуть тяжелую неуклюжую повозку: приходилось лететь очень осторожно, то и дело оглядываясь на возницу. Но сейчас он был оседлан, и в седле сидел Конан, а это значило, что можно не беспокоиться: с седоком ничего не случится.

Дракон быстро набрал высоту и вихрем помчался на восток, забирая чуть к югу. Он принадлежал к древнему воинственному племени, а потому изо всех сил рвался вперед, хотя и знал, что в этой стычке между Посланцем и человеком ему участвовать не суждено.

Изрытое трещинами каменное небо не проносилось мимо. Оно слилось в сплошной грязно-серый ковер, и лишь изредка мелькавшие глубокие провалы напоминали о том, что они не стоят на месте — земли Конан почти не видел, и только горы, его цель, казалось, застыли на горизонте, ничуть не приближаясь. Однако вскоре он заметил, что далекий ландшафт начал понемногу меняться — скоро они будут на месте.

Он не удосужился побывать в тех местах, где Сет устроил ловушки, но знал о них. Если он правильно понял объяснения Великого Змея, то первая из них располагалась под Барахтанским архипелагом, и именно туда, как и думал Отец Тьмы, направился Посланец. Что ж, если монстр навсегда останется в поджидающей его бездонной пропасти, киммериец не будет возражать. Но что-то подсказывало ему, что этого не случится. Вряд ли Посланец Высоких Богов мог оказаться столь легкой добычей.

Они уже почти подлетели к горам. Северянин нагнулся к спине Горга и похлопал его по бронированной шее. Тот повернул к седоку умную морду, и киммериец махнул рукой вниз, приказывая ему опуститься. Дракон тут же сложил крылья и начал падать, отчего, по правде сказать, у Конана на миг сделалось нехорошо на душе: под ними простиралась необъятная каменная равнина, которая неумолимо приближалась. Казалось, еще немного, и все будет кончено, но перед самой землей Горг расправил крылья, резко изменив направление полета, и вскоре когтистые лапы коснулись земли.

Едва это произошло, как Конан спрыгнул с дракона, снял с седла укрепленный на нем арбалет и запасы еды и воды. Он плохо представлял, как быстро может передвигаться урод, а потому не мог рассчитать заранее, сколько ему предстоит ждать своего противника.

Киммериец не стал тщательно обустраиваться. За свою долгую жизнь привыкший обходиться тем малым, что было под рукой, он и жесткие камни находил достаточно удобными для отдыха. Разложив на земле припасы, он взял в руки арбалет и принялся вращать рукоять лебедочки, памятуя о том, что монстр может появиться в любое мгновение. Это, правда, было не совсем так. Если Посланец благополучно минует ловушку, здесь он будет никак не раньше чем завтра к вечеру. Однако Конан готовился. Среди всего прочего жизнь приучила его к мысли о том, что предосторожность никогда не бывает лишней.

Механизм затвора щелкнул, и северянин укрепил в ложе тяжелую кованую стрелу с каленым наконечником. Затем он положил арбалет на землю и достал меч. Он предпочел бы свой, с широким лезвием, но и этот странной формы клинок был хорош. Убедившись еще раз, что с ним все в порядке, Конан кинул оружие в ножны за спиной.

После этого он опять взял арбалет и, устроив его на руках, как младенца, направился ко входу в узкое ущелье, ведущее к ложному алтарю. Углубившись внутрь прохода, киммериец внимательно посмотрел по сторонам. Слишком далеко уходить не стоило: появись его противник внезапно, он сам оказался бы в ловушке. Но до его возвращения было еще далеко, и Конан решил изучить местность. Левая стена не имела заметных выступов, зато правая изобиловала неровностями, а в одном месте они даже отдаленно напоминали хаотично разбросанные ступени. Некоторые из них были таковы, что там поместилась бы только ступня, зато на иных вполне можно было разместиться и на ночлег.

Отметив про себя это, северянин направился дальше, однако, пройдя с десяток шагов, остановился. Конан сам не понял, что заставило его поступить так, но, издавна привыкнув доверять инстинктам, он настороженно прислушался. Казалось, ничего необычного не происходило, но он почувствовал, как в душе шевельнулся безотчетный страх. Киммериец снова прислушался. Опять ничего, ни малейшего намека на угрозу, но он боялся и ничего с этим поделать не мог. Только раздражение, такое же бессмысленное, как и этот страх, вдруг проснулось в нем, а вслед за этим — злость на самого себя.

«А ну-ка успокойся!»

Конан прикрикнул на себя, подавил ярость и вновь прислушался к ощущениям: раз есть страх, должна отыскаться и причина, породившая его. В первое мгновение он не услышал ничего, кроме ударов собственного сердца, но потом поймал себя на мысли, что они какие-то странные: никогда еще сердце его не билось настолько сильно.

Киммериец продолжал вслушиваться в тишину, пока не уловил, что удары стали двойными. Затем они как бы разделились, отдаваясь теперь не только в груди, но и под ногами. И вдруг в дальнем конце ущелья появилась огромная уродливая фигура, перемещавшаяся странными, замедленными прыжками.

Кром! Да откуда же взялась эта тварь? Ясно как день, что Посланец не попался на уловку, на что северянин, говоря по правде, и не рассчитывал, но почему он вернулся на день раньше? Впрочем, не время было думать об этом. Конан развернулся, отбежал на десяток шагов и понял, что выбраться из ущелья он не успеет, а значит, не стоит и стараться.

Он остановился, припал на правое колено, вскинул, арбалет и тщательно прицелился. Грязно-желтая фигура приближалась, несильно раскачиваясь из стороны в сторону и подпрыгивая на каждом шаге.

До монстра оставалась сотня шагов. Конан прижался щекой к прикладу и усмехнулся про себя, хорошо зная, что на таком расстоянии стрела тяжелого арбалета может пробить любую броню. Грудь монстра мерно колыхалась над прицельной планкой, когда киммериец отправил стрелу в полет. Он почувствовал резкий толчок в плечо и не успел еще вскочить, когда стрела достигла цели. Послышался отвратительный скрежет, монстр сбился с шага и, остановившись, оглушительно взревел, отчего стены каменной трещины задрожали и сверху посыпались мелкие гранитные осколки.

Кром! Да что же это такое? Варвар отбросил бесполезный теперь арбалет в сторону и медленно поднялся, в упор глядя на остановившегося в полусотне шагов перед ним монстра. Некоторое время они смотрели друг на друга, словно оценивая достоинства и недостатки противника. Впрочем, Конан еще утром насмотрелся на создание Высоких Богов, и теперь все его внимание было приковано к налитому кровью глазу твари. Урод тяжело дышал, медленно раскачиваясь на выгнутых коленями назад ногах.

В следующий миг киммериец понял, что передышка кончилась, и отработанным движением выхватил из-за спины меч. Одновременно и тварь, будто очнувшись, копнула землю трехпалой лапищей, выбив из каменной тверди фонтан гранитной крошки, и рванулась вперед.

Человек замер, готовый ко всему, а монстр мчался ему навстречу.

Их уже разделяло сорок шагов, потом тридцать. Ничто уже не могло спасти Конана: в узком проходе просто негде было разойтись. Земля содрогалась от тяжелых шагов Посланца. Киммериец медленно занес меч над головой и рванулся к врагу. Почти без разбега, сделав всего три шага, он свернул в сторону и буквально взлетел по левой, отвесной, стене, одновременно вложив всю силу в удар.

Посланец попытался ответить тем же. Его правая рука метнулась вперед, с клацаньем сомкнулись страшные клешни, но поймали только воздух, потому что варвара в том месте, куда они нацелились, уже не было. Одновременно меч с силой обрушился на покрытый панцирем затылок твари, заставив ее взреветь то ли от боли, то ли от злости. Конан же, очутившись за спиной монстра, отпрыгнул к противоположной стене, мгновенно взбежал по замеченным ранее ступеням и замер на небольшой площадке в локоть шириной. Драться на ней было неудобно, но зато здесь было куда отступить. К тому же Конан сильно сомневался, что Посланец сумеет влезть к нему по узким выступам. Монстр развернулся и в тот же миг увидел киммерийца, замершего с занесенным над головой мечом. Тварь торжествующе взревела и подняла руки.

— Ну, поймай меня! — поддразнил ее северянин и в тот же миг опустил меч на правую клешню монстра.

Однако превосходная сталь лишь с отвратительным скрипом скользнула по плечу Посланца. Он отдернул руку, снова взревел и попытался схватить обидчика левой клешней. Однако Конан перепрыгнул через нее и, изо всех сил ударив по одному из рогов твари, взобрался еще на две ступени выше.

Монстр завопил так, что стены затряслись, и киммериец почувствовал, что на этот раз удар его достиг цели. Посланец отскочил на три шага и остановился, с ненавистью глядя на прыткого человека, которого теперь уже не мог достать. Чудовище покачивалось на уродливых лапах и глухо рычало, не зная, на что решиться. Зловонная пена клоками слетала с розовых губ, он разевал пасть, словно жевал тело ненавистного врага. Потом монстр вдруг бросил на человека еще один злобный взгляд, развернулся и побежал прочь, будто вспомнил, что есть у него есть, дела и поважнее.

В первое мгновение Конан даже опешил, но, вспомнив свои разговоры с Сетом, сообразил, что так оно и должно было случиться: цель Посланца — Алтарь, а вовсе не слабый человек, неизвестно зачем вставший у него на пути.

Киммериец спрыгнул с площадки, закинул меч в ножны и осмотрелся, отыскивая отброшенный в сторону арбалет. Его взгляд неспешно скользил по усыпанной песком и щебнем расщелине. Что это? Он нагнулся, рассматривая странный предмет. На камень не слишком похоже. Осколок необычной формы больше походил на рог. «Ага, урод! Получил-таки!» Конан ликовал, как мальчишка, победивший в первой в своей жизни драке, да к тому же соперника, одолеть которого был никак не должен, но все-таки сделал это. Сделал!

Он поднял то, что вначале принял за странный камень. Да, это один из рогов, которыми так щедро был усеян спинной панцирь Посланца. Теперь их стало на один меньше. Киммериец не знал, причинил ли он этим вред чудовищу, но все равно был рад. Он схватил свою добычу, которая валялась рядом с арбалетом, и побежал к выходу из ущелья.

Это был самый настоящий рог. Короткий и толстый у основания, с волнистой поверхностью, почти прямой, с кончиком, похожим на наконечник копья. На срезе совершенно четко просматривалась более твердая внешняя часть, окрашенная в желтовато-коричневый цвет, и внутренняя, живая — нежно-розовая, мягкая. Рог как рог, если не считать одной странности: его оболочка была каменной …

— И все-таки,— повторил Сет,— зря ты сделал это.

— Как знать…— Северянин равнодушно пожал плечами. Он не привык сожалеть о случившемся.— Нужно было посмотреть на него поближе.

— И что ты выяснил? — ехидно поинтересовался Сет.

— Он силен,— спокойно ответил Конан, не обращая внимания на тон собеседника, не слишком ловок и не очень-то умен.— Киммериец задумался.— Но главное, мечом его не взять, хотя каленая сталь и крепче его тела.

— Хорошо,— подытожил Великий Змей,— быть может, ты и прав. Во всяком случае, тебе с ним драться, а значит, тебе и решать. Я не спорю с тем, что он силен и не слишком ловок. То, что плоть его несокрушима, тоже очевидно. Но с чего ты взял, что он не умен?

— Будь он поумнее, он бы из-за меня вообще не стал останавливаться!

— Похоже, похоже…— задумчиво согласился Сет.— Но как ты тогда думаешь, отчего он в ловушку-то не пошел?

— А что там случилось? — спросил киммериец, который совсем забыл о возникшем у него перед боем вопросе: как получилось, что Посланец вернулся назад на день раньше срока?

— Это и в самом деле интересно,— ответил Великий Змей.— Он спокойно бежал туда, куда и должен был, но не прошел и половины пути, как вдруг остановился, огляделся, словно что-то высматривал, понюхал воздух, неторопливо развернулся и так же неспешно побежал назад.

— Странно…— Конан хмыкнул, перевел взгляд на Деркэто, и та кивнула.— Очень странно,— повторил северянин.

— Что верно, то верно,— согласился Сет.— Хотелось бы знать, как он учуял ловушку, даже не приблизившись к ней.

Конан задумался, но почти сразу пожал плечами, видимо решив не ломать понапрасну голову.

— Меня больше интересует другое,— сказал он.

— Что именно?

— Чем мне теперь драться? Мечом ему клешни не оттяпать. Когда-то давно я сталкивался с каменным монстром. Помнится, тогда удалось отрубить ему руку секирой.

— Возьми лучше алебарду,— посоветовал Сет,— все-таки рукоять у нее длиннее.

— Нет,— Конан тряхнул головой,— слишком уж она неудобна в бою.

— Тебе видней…

Утром киммериец проснулся оттого, что кто-то сильно тряс его за плечо. Он успел удивиться, что проморгал неизвестного, но, когда открыл глаза, все сразу понял.

Рядом с постелью стоял Сет. То есть «стоял» — это не совсем верно. Ниже груди его тело скрывала струящаяся дымка, и он словно парил в тумане

— Что случилось? — спросил. Конан, рывком садясь на постели.

— Посланец не пошел ко второй ловушке.

— Как это?

Остатки сна мигом слетели с варвара.

— Не знаю! — Сет раздраженно поморщился, и Конан подумал, что положение и в самом деле скверное.— Да и не время сейчас искать причины,— добавил он уже спокойнее.— Важно, что он идет прямиком к Алтарю. К настоящему Алтарю!

— Но ведь я не успею! — вскричал северянин.

— Успеешь,— успокоил его Отец Тьмы.— Одевайся быстрее и просто возьми меня за руку.

Конан не заставил себя упрашивать. Он быстро оделся, напялил на голову ненавистный шлем, подхватил выбранную накануне в оружейной Сета секиру и шагнул к Темному Богу. Только он сжал протянутую ему руку, как ощутил, что мир вокруг меркнет, словно затягиваясь серой пеленой. В следующий миг он почувствовал невообразимую легкость, как будто тело потеряло вес, голова закружилась, но он не успел даже сосредоточиться на непривычных для себя ощущениях, как все встало на свои места. Только теперь они находились уже не в его комнате, а на обширном каменистом плато. Киммериец никогда не бывал тут, но понял, что где-то рядом должны быть подготовленные им ловушки. Обернувшись, он увидел одну из них — огромную груду камней, поддерживаемую шаткой опорой.

— Он далеко?

— К утру будет здесь.

Конан кивнул. Он уже успел привыкнуть к этому миру и научился отличать окрашенный в багрянец день от мертвенно-синей ночи.

— Я скоро вернусь! — крикнул Владыка Вечной Ночи, взмахнул рукой и пропал.

Киммериец медленно пошел к краю плато, на ходу осматриваясь. Густая синева, характерная для глубокой ночи Нижнего Мира, уже перешла в нежную голубизну, которая окрасила красно-желтый песчаник равнины в не поддающиеся описанию тона. Скоро голубизна обретет нежно-сиреневый оттенок, а перед самым утром мир ненадолго вспыхнет тончайшим розовым свечением, и наступит красный день.

Северянин подошел к краю и окинул взглядом петлявшую внизу дорогу — она была пуста. Значит, время еще есть. Едва он успел подумать об этом, как заметил боковым зрением какое-то движение на самом плато. Он резко обернулся и увидел Сета, слезавшего с оседланного Торга.

— Я привез тебе перекусить, но не могу остаться. Это расценят как помощь, и положение только ухудшится. Но мы будем следить за происходящим. И помни, теперь все зависит только от тебя! К сожалению…— добавил он и пропал.

«Ну и хорошо»,— подумал Конан, нимало не расстроившись. Он с самого начала не очень-то рассчитывал на то, что ему не придется драться. И дело было вовсе не в том, что он не доверял прозорливости Великого Змея. Жизненный опыт подсказывал ему, что если его угораздило влезть во что-то, то и разбираться со всеми трудностями будет он сам.

Он сидел на краю плато и неторопливо доедал телятину, когда ему показалось, что где-то вдалеке, на границе видимости, что-то шевелится. Он торопливо проглотил последний кусок, запил его легким белым вином и встал, пристально вглядываясь вдаль.

Где-то глубоко в душе вновь пробудился страх, и вместе с ним пришла уверенность — это он. Киммериец махнул рукой наблюдавшему за ним Горгу — спрячься и замри! Затем подбежал к огромной горе гранитных обломков, которой, несомненно, должно хватить на то, чтобы завалить десяток таких уродов, что приближается сейчас к нему. Он еще раз проверил ловушку — все в порядке. Достаточно выбить единственную подпорку, и все эти камни обрушатся на голову Посланца. Он, Конан, должен только верно выбрать время.

Страх все усиливался, и северянин не сумел волевым усилием отогнать его, как делал это обычно. Зато он мог держать свой страх в узде: слишком часто за долгую жизнь его пытались запугать! Правда, Сет утверждал, что Посланец не использует магию, но Конан не верил в это и не сомневался, что здесь без магии не обошлось. Скорее всего, создавая Посланца, Высокие Боги наделили его способностью вселять безотчетный ужас в любого, кто окажется рядом.

Ну и пусть! Конан посмотрел на приближавшегося противника и неожиданно для себя развеселился. «Давай, давай! Посмотрим, чья возьмет, когда гора обломков свалится на твою голову, урод!» Вот он все ближе и ближе. Невообразимо могучая громада, распространявшая волну страха, по-утиному неуклюже переваливаясь, бежала навстречу. Длинные мощные руки согнуты в локтях, а клешни нацелены вперед, в любой миг готовые вцепиться в противника и перекусить его пополам. Единственный глаз на несуразной, лишенной шеи башке высматривал дорогу.

Ноги монстра казались неестественно тонкими для такого тяжелого тела, но северянин понимал, что впечатление это обманчиво. Впрочем, какая разница? Сейчас все будет кончено — осталось каких-то две сотни шагов. Конан напрягся, сжав в руке шест, которым собирался выбить подпорку. Урод уже почти подошел к различимой только северянином границе. Киммериец в последний раз взвесил на руках шест и прицелился. Шаг… Другой … Еще один… Конан медленно замахнулся, и вдруг, словно почувствовав повисшее в воздухе напряжение, монстр встал… «Ну! Давай же, урод! Ты что, струсил?!» Посланец, оглядываясь по сторонам, медленно раскачивался на кривых ногах. «Он что, принюхивается? Нергал его знает!» Киммериец замер, стараясь не дышать. Он знал, что увидеть его невозможно, но чутье подсказывало, что Посланец уловил опасность. Стоило Конану подумать об этом, как тварь развернулась, побежала прочь от края плато и, сделав огромный крюк, неторопливо потрусила дальше.

Северянин медленно выпрямился, до конца еще не веря в случившееся. Он смотрел на быстро удалявшегося пришельца, и дикая ярость росла в его душе, вытесняя быстро исчезавший страх. Кром! Да что же это?! Конан отбросил бесполезный теперь шест. Ему хотелось заорать, вскочить на замершего неподалеку Горга, догнать гнусную тварь и размозжить секирой ее башку, разрубить тело на сотню кусков!

Вперед! В погоню! Киммериец вскочил в седло, и Горг, сорвавшись с края плато, быстро набрал высоту. Дракон спешил, словно и ему не терпелось отомстить монстру. Давным-давно они миновали и Посланца, и завалы, которые так и не понадобились, оба плато. Во второй половине дня впереди показались горы. Северянин выбрал для поединка ровное, но изобиловавшее каменными столбами место, где он мог бы свободно передвигаться, в отличие от грузного и неповоротливого врага.

Конан отослал Горга, снял с пояса секиру и принялся ждать. Вскоре постепенно нараставшее чувство страха подсказало ему, что противник приближается. Киммериец крепче сжал рукоять. Ярость и жажда боя оказались сильнее внушаемого страха. Он хорошо знал это чувство, когда мог в одиночку выступить против тысячи воинов, и был рад, что именно сейчас оно вернулось, заставив страх сначала отступить, а потом и вовсе исчезнуть без остатка.

Конан уловил слева от себя какое-то движение и замахнулся, одновременно разворачиваясь, но тут же опустил грозное оружие: перед ним стоял Отец Тьмы.

— Зачем ты здесь? — хрипло спросил киммериец, предчувствуя недоброе.

— Все это напрасно,— коротко бросил Сет.— Он не станет сражаться с тобой и под завал больше не полезет. Я видел, что произошло. Некоторое время оба молчали.

— Я знаю,— сказал наконец киммериец.— Но есть одно место, где ему не удастся проскочить мимо меня.

— Да, горы,— кивнул Сет.— И я думаю, что тебе нужно попасть туда немедленно, чтобы успеть осмотреться. Идем.

Он вновь протянул Конану руку, и как только пальцы киммерийца коснулись его сухой горячей ладони, мир померк, а когда возник снова, варвар понял, что находится у входа в пещеру.

— Деркэто хотела бы…— начал было Сет, но Конан не дал ему договорить.

— Нет! Ей не нужно приходить сюда. Я не хочу никаких прощаний!

— Она любит тебя,— неожиданно мягко сказал Сет, и киммериец удивленно посмотрел на Великого Змея.— Я с радостью поменялся бы с тобой местами, человек,— добавил бог со странной улыбкой, чем удивил Конана еще больше.

— Не место и не время для объяснений.— Варвар хмуро посмотрел на Сета, но взгляд его тут же потеплел.— Скажи ей …— Он задумался.— Скажи ей, что я тоже люблю ее… Что всегда, всю жизнь любил только ее, но понял это лишь здесь.

Весь следующий день варвар бродил по извилистой пещере, которая выглядела так, словно гигантский червь прогрыз этот ход в чреве горы, устроив посередине логово, и в незапамятные времена покинул его.

Конан поднял факел над головой и осмотрелся. Он стоял в огромной, почти круглой в плане пещере, стены которой крепили многочисленные подпорки, создававшие почему-то неприятное впечатление опасной неустойчивости. Казалось, выбей хоть одну из них, и нависшие над головой выщербленные камни рухнут прямо на голову.

Киммериец покачал головой. Да, здесь сражаться опасно. Разве что он решит пожертвовать собой, но об этом он старался раньше времени не думать.

Как назло, пол в пещере прекрасно подходил для задуманного им боя. Здесь оказалась уйма неровностей, каменных глыб и ям, что облегчало задачу ловкому варвару и должно было сильно осложнить жизнь его громоздкому и неповоротливому противнику.

От стены до стены поперек пещеры тянулся уступ в рост киммерийца высотой. Конан забросил наверх секиру и факел, подпрыгнул и, оперевшись руками о край, взобрался на возвышение. Здесь он не увидел ни ям, ни огромных глыб, как в нижней части, но зато вся поверхность оказалась усыпана мелкими обломками.

Держа факел над головой, Конан прошел вторую часть туннеля, которая оказалась короче и шире первой. Здесь сдерживать противника будет труднее: пол ровный, как лавка. Северянин понял, что, если принять бой здесь, Посланец просто сметет его. Монстру даже не придется драться с назойливым человеком. Тварь может спокойно бежать вперед, не обращая на него внимания.

Конан забрал из корзины все факелы — кто знает, как обернется дело? — и пошел обратно. Через определенные промежутки он бросал их по одному на видных местах и шел дальше. Вскоре варвар миновал зал, раскидав на уступе последние факелы, и направился ко входу. Когда он вновь попал на то место, где, казалось, недавно расстался с Сетом, близилась вечерняя заря.

День подходил к концу, окрасив окружающие скалы в красно-коричневые тона, и Конан поймал себя на мысли, что никогда прежде не поверил бы, что и этот цвет, который он никогда не называл иначе чем грязно-бурым, может быть прекрасен… «Ага! — хихикнул внутренний голос.— По сравнению с мраком небытия все, что угодно, обретет невиданную доселе прелесть!» Он хмыкнул и покачал головой. В тот же миг густой фиолетовый сумрак сменил багрянец — началась ночь.

Киммериец воткнул факел в держатель и увидел у стены корзину с провизией: о нем не забывали. Из-под прикрывавшей еду салфетки торчал уголок папируса. Конан осторожно развернул его и поднес к свету.

«Отдыхай и ни о чем не тревожься. Та, которую ты не захотел увидеть, мысленно остается с тобой». Киммериец улыбнулся, и на душе у него потеплело. Он уселся рядом с корзиной и, первым делом откупорив бутыль, хорошенько промочил себе горло. За весь день во рту у него не было ни крошки и ни капли, но, как ни странно, голода он не испытывал, что случалось с ним крайне редко.

Что на него нашло, он и сам не знал. Быть может, записка пробудила нежные воспоминания, а может быть, слова Сета, которые он по-настоящему осознал только сейчас. Так или иначе, но прекрасная Богиня Страсти не шла у него из головы. Он вспомнил их бурный, но короткий роман, оставшийся в прошлом, редкие встречи, случавшиеся позднее, и хотя даже не представлял, что их ждет в будущем, на душе становилось тепло и радостно. Незаметно для себя он уснул. Ему снились голубые дали, розовые дворцы и наполненные счастьем будни. Вдруг он увидел черную тень, плывущую над миром. Счастливый смех Деркэто оборвался. Она испуганно прижалась к своему избраннику и в тревоге прошептала: «Я боюсь, Конан».

Он обнял ее одной рукой, а другая сама потянулась к оружию, и в этот миг киммериец проснулся. Чья-то зыбкая тень мелькнула перед глазами, но он так и не понял, видел ли ее на самом деле. Проснувшись, Конан первым делом посмотрел вокруг: торчавший из стены факел догорал, нещадно чадя. Он достал свежий, поджег его и, отбросив в сторону потухший, вставил новый на то же место. После этого киммериец снова огляделся и внимательно прислушался, но ничего не увидел и не услышал. Тогда он решил взобраться на ближайшую каменную глыбу, но, сделав всего шаг, остановился. Какой смысл лезть на скалу и пытаться увидеть то, чего и разглядеть-то, быть может, еще нельзя? Гораздо проще спокойно сидеть и ждать, когда снова возникнет уже привычное чувство страха. Он ухмыльнулся: вот и еще один просчет Высоких Умников! Не нужно следить за врагом, опасаясь внезапного нападения. Он сам заранее известит о своем приближении.

Конан сел на прежнее место и вновь приложился к вину, но на сей раз почувствовал сильный голод и с жадностью набросился на мясо. Насытившись и утолив жажду, он принялся ждать. Верная секира лежала справа, незажженный факел — слева. Он достал из-за пояса отбитый у Посланца рог, повертел его в руках и, наверное, в сотый уже раз попробовал пальцем острие. Да, если на такой наткнуться, мало не покажется!

Эти размышления будили тревогу. В самом деле, как бороться с существом, которого лучшая сталь берет с трудом, в то время как сам он не нуждается в оружии вовсе? А что он, Конан, может противопоставить чудовищу в этой борьбе?

Силой и размерами он уступает Посланцу, и это было неприятной неожиданностью, похоже, и для самого Сета! Исправить здесь ничего нельзя. В отличие от монстра он ничем не защищен, кроме разве что шлема… Сет, правда, предлагал ему любые доспехи на выбор, но Конан отказался. В них он стал бы неповоротливым и неуклюжим, лишившись единственного преимущества, которым обладал и на которое уповал теперь. К тому же от могучих клешней твари никакой металл не защитит.

Придя к такому невеселому для себя выводу, северянин попытался прикинуть, на что он может; рассчитывать в предстоящем бою. Перед глазами тут же возник раскачивавшийся на трехпалых ногах Посланец. Длинные, заканчивающиеся мощными клешнями руки нацелены вперед, единственный глаз выискивает жертву… Конан вспомнил чудовище, сотворенное Незримым, с которым столкнулся полвека назад. Тот был мельче, быстрее, передвигался рывками, но, останавливаясь, раскачивался. Случайным ли было это совпадение? Варвар пожал плечами: все это ровным счетом ничего не давало. Десятки раз уже он брался за безнадежное дело: пытался представить тварей, у которых Высокие Боги позаимствовали части тела для своего детища.

Он старательно вспоминал, какие слабости тех монстров позволили ему не только выстоять, но и победить, однако ничего путного на ум не приходило. Он еще раз воскресил в памяти схватку с первым уродом, которого Незримый слепил из останков какого-то юнца. Как же его звали? Киммериец наморщил лоб и попытался припомнить.

Ага! Эмерик! Рано пресытившийся жизнью сластолюбец. Никогда не державший в руках оружия, он едва не одолел Конана. И все потому, что двигался неестественно, да еще и слишком быстро. До тех пор, пока варвар, действуя чрезвычайно ловко и умело, не заставил чудовище обороняться, исход поединка оставался весьма сомнительным. Более того, киммериец едва ли мог рассчитывать на победу.

Зато теперь другое дело. Конан заново оценил те давние события и понял, что, будь на месте Эмерика человек, неизвестно, чем бы все закончилось. Чем же создание Незримого отличалось от человека? Звериная шкура, один глаз, ноги коленками назад, как у Посланца…

Что это ему дает? Один Нергал знает! Конан пожал плечами, зажмурил правый глаз и осмотрелся, пытаясь поставить себя на место твари. Ему стало смешно: чем он занимается вместо того, чтобы думать о предстоящем бое?! Однако, открыв правый глаз, он зажмурил левый. Как и следовало ожидать, никакой разницы. Он посмотрел на окрестные скалы, на противоположную стену входа в пещеру, потом на корзину со снедью и потянулся за бутылью с вином. Привычным жестом его пальцы сомкнулись на горлышке бутылки, но ладонь оказалась пуста. Удивленный, он открыл глаз и увидел, что не дотянулся почти на треть локтя! Кром! Он вновь зажмурился и повторил опыт — то же самое. Тогда он начал раскачиваться из стороны в сторону и сразу все понял. Так вот почему и та давняя тварь, и одноглазый Посланец не стоят спокойно на месте! Чтобы вернее определить расстояние до предмета, посмотрев на него с разных точек!

Конан едва не расхохотался, но тут же посерьезнел. Что из этого следует? Нет, для начала нужно разобраться в поведении Эмерика. Движения его были невероятно быстрыми, но прерывались частыми паузами. И только теперь варвар сообразил, почему тварь была вынуждена останавливаться. Судя по всему, Посланец должен вести себя так же. И что все это значит? Конан задумался. Собственно, все сводится к одному простому выводу: чтобы не подпустить к себе Посланца, нужно больше двигаться. Но это он и раньше понимал. Хорошо бы еще знать, возьмет ли секира каменную плоть монстра. Когда-то это удалось Зулу, но, если верить Сету, которому он рассказал о той давней истории, особенно рассчитывать на это не стоит. По его словам, Хараг заключил с Рамсисом сделку, которую сам же и нарушил, убив партнера, и тем самым предопределил свою гибель. Сейчас все иначе. Или нет?

Вот если бы удалось выбить Посланцу единственный глаз… Нет, это вряд ли возможно. Глаз посажен слишком глубоко, и острие секиры до него просто не достанет.

Киммериец встал, поднял корзину с остатками еды, набил ее факелами и направился вглубь пещеры: здесь ему больше делать было нечего. Его противник мог появиться в любой миг, и Конан знал, что если тот не пожелает с ним связываться, то просто пройдет мимо, а он ничего с этим поделать не сможет. Значит, пока есть время, следует поискать место, где можно хотя бы попробовать остановить противника.

Варвар шел по извилистому ходу. Он помнил, что эта часть пещеры изобилует неровностями. Ход петлял то в одну, то в другую сторону, иногда казалось, что он сейчас повернет обратно, но тут же следовал новый поворот. Через тысячу шагов северянин добрался до первой из неровностей. Это оказалась небольшая впадина глубиной в локоть, с крутыми краями, почти сразу за которой возвышалась отвесная стена в три локтя высотой. Не лучшее место, но именно здесь Конан намеревался сделать первую попытку испытать Посланца на прочность.

Он оставил тут зажженный факел, запалил новый и направился дальше. Оставшаяся до Срединного Зала, как назвал его киммериец, часть пути была такой же протяженности, что и уже пройденная, но она не петляла, а лишь плавно извивалась, то ныряя, то подпрыгивая. На ямы Конан даже не смотрел: его интересовали уступы, и особенно те из них, что громоздились у низко нависающего потолка. Первое из таких мест отыскалось через пятьсот шагов. Северянин оставил здесь еще один зажженный факел и пошел дальше. Там проход оказался еще ровнее, но зато подпорок стало гораздо больше, и киммериец, положив пару горящих факелов, не стал тут задерживаться.

Здесь он драться не собирался. Он просто осветил путь, чтобы самому не сломать ноги в этом нагромождении мусора, когда будет бежать к залу. А в том, что это придется делать, причем как можно быстрее, он ни на мгновение не усомнился.

Он взобрался на уступ, поджег лежавший там светильник, оставил рядом корзину с припасами и пяток факелов. Остальные вынул и направился обратно. У второго уступа он положил еще один запасной факел и отправился дальше. Здесь огонь, который он нес, был уже не нужен. Он остановился у выбранного им первого рубежа и подумал, что не мешало бы осветить и переднюю часть пещеры, чтобы видеть приближение Посланца, а не только узнавать об этом по нарастающему чувству страха. Киммериец спустился с уступа и дошел до поворота, когда ощутил первые признаки надвигающегося кошмара. Он ускорил шаг и остановился у лаза, через который не слишком удобно было пролезать даже ему.

Страх быстро нарастал. Конан юркнул в лаз и внимательно осмотрел его. Нижний край находился на уровне пояса, но на высоте колена в камне была выдолблена ступенька, встав на которую можно было перекинуть ногу через край. Хорошо. Конан нагнул голову и полез обратно. Именно в этот миг вдалеке послышался шум. Киммериец замер в паре шагов от края лаза.

Он зажег последний факел, бросил его перед собой, снял с пояса секиру и принялся ждать. Шум стремительно нарастал. Уже можно было различить отдельные неспешные шаги Посланца, его хриплое дыхание. Конан невольно поежился, когда . неприятный холодок пробежал по телу. Он мог заставить себя подавить страх, управлять им, но прогнать его было не в человеческих силах.

Шаги оглушительно гремели уже совсем рядом. Конан крепче сжал секиру и в тот же миг увидел монстра.

Заметив человека, Посланец зарычал, остановился и, наклонившись, просунул уродливую башку в отверстие лаза. Конан размахнулся и нанес сокрушительный удар. Окажись на месте пришельца существо Светлого Мира, с ним, без сомнения, было бы уже покончено. Но Посланец, потеряв еще один рог, отпрянул и оглушительно взревел. Гранитная крошка посыпалась с низко нависшего свода, а громовое эхо помчалось вперед и, вскоре вернувшись, заплясало между стенами узкого прохода. Киммериец замер, не собираясь уступать.

В следующий миг могучая клешня метнулась прямо ему в грудь, но человек успел резко нагнуться, и смертоносное оружие Посланца с леденящим душу клацаньем сомкнулось, поймав лишь воздух. Конан отскочил и почти без замаха нанес удар, не причинивший, правда, ни малейшего вреда его противнику, но показавший ему, что и слабый человек может сопротивляться.

Варвар по-прежнему не представлял, насколько умен пришелец, но сейчас ему казалось, что если тварь и обладала какими-то зачатками разума, то в этот миг окончательно лишилась их, превратившись в дикого зверя. Сотрясая ревом стены, Посланец рвался вперед, словно хотел протаранить собой гору. Но все его усилия были напрасны.

— Ну, ну! Давай! — кричал Конан.— Попробуй-ка еще разок, с разбега!

Киммериец орал и размахивал руками, как будто смотрел гладиаторский поединок, а не участвовал в смертельной схватке. Впрочем, он прекрасно знал, что делает. Как говорил мастер Роган, ярость полезна, если умеешь управлять ею. И киммериец сознательно дразнил монстра, одновременно наблюдая, на что тот способен.

Наконец Посланец перестал бросаться на стену, быть может действительно убедившись в ее несокрушимости или просто успокоившись. Неуклюже просунув в лаз длинную уродливую ногу, он начал шарить ею по полу. В тот миг, когда он, казалось, отыскал опору и полез внутрь, до сих пор просто наблюдавший за противником Конан что есть силы ударил по стопе твари и, подхватив факел, пустился наутек.

Раздавшийся за спиной бешеный рев подсказал северянину, что он не зря старался. Однако киммериец даже не посмотрел назад. Словно вихрь промчался он по кривому ходу, успев похвалить себя за то, что догадался осветить путь, взлетел на уступ, развернулся и только здесь позволил себе перевести дыхание.

Из глубины прохода доносились сдавленное рычание и тяжелые шаги. По стенам заметались уродливые тени, и новая волна страха накатилась на варвара, но он только усмехнулся: страх, внушаемый тварью, очень помогал ему, не позволяя расслабиться и вовремя предупреждая о приближении врага. Глухое рычание становилось все громче, корявая тень поползла по стенам. Тяжелая поступь Посланца сотрясала пещеру, но что-то в ней появилось новое. У киммерийца замерло сердце в предвкушении маленькой победы, но он боялся поверить в нее, а его неповоротливый противник еще не показался из-за поворота. Глухой рык все усиливался, и, когда монстр догнал наконец свою тень, варвар торжествующе завопил, перекрыв злобное рычание твари: — А-а! Кром! Что, выродок, получил?! Посланец остановился на мгновение, вперил в противника злобный взгляд и тут же зашагал быстрее, но теперь его движения стали еще более неловкими, чем прежде. Он явно хромал на правую ногу, на которую пришелся удар секиры, и Конан увидел, что из трех по-птичьи растопыренных пальцев ступни остался только правый. Теперь, делая очередной шаг искалеченной ногой, урод старался быстрее переступить на здоровую.

— Ножка болит? — ехидно поинтересовался киммериец и в этот миг, увидев, как налился кровью глаз Посланца, впервые осознал, что тот понял сказанное, а значит, действительно разумен.

Монстр бросился на Конана. «Ярость дарует огромную силу, но ею нужно уметь управлять, иначе она превратится в слабость». Киммериец не переставал повторять это правило, радуясь про себя тому, что Посланец, похоже, не в силах совладать со своей злостью, за что тварь тут же и поплатилась.

Неверные, колеблющиеся тени сглаживали каменные кочки и заполняли выбоины. Рванувшийся вперед монстр не увидел вовремя яму перед порогом и, провалившись в нее ногой, упал грудью на каменную ступень. В тот же миг тяжелая секира киммерийца со всего размаха ударила поперек головы на уровне единственного глаза. Мелкие каменные осколки брызнули во все стороны. Посланец взревел и вскочил, очумело тряся уродливой башкой. Конан рванулся вперед, но противник его неожиданно взмахнул рукой, и хотя киммериец успел поднырнуть под удар, но недостаточно быстро — клешня сомкнулась и, пропоров глубокую борозду на спине северянина, отбросила его к стене. В первый миг Конан не почувствовал боли. Он просто не думал о ней: Посланец неожиданно ловко прокатился по полу, разом преодолев уступ, на который киммериец возлагал большие надежды. Конан ударил по метнувшейся в его сторону клешне, но удар получился слабым. Варвар опрокинулся навзничь и едва не выронил секиру. Ему удалось вскочить, но в тот же миг удар второй клешни чуть не сломал ему ногу, опять бросив на пол. Киммериец не стал искушать судьбу и просто откатился в сторону, едва не закричав от боли, когда израненная спина коснулась острых камней. Тем не менее он быстро поднялся, но тут же присел: правая лодыжка распухла и при попытке встать напомнила о себе пронзительной болью. Конан бросился прочь странным полубегом-полупрыжками, кроя себя на чем свет стоит за неосторожность. Спина горела нестерпимым огнем, каждый шаг давался с трудом, а ведь дело-то еще далеко не сделано! Киммериец глухо выругался, помянув недобрым словом Ксотли, Нергала, а заодно — по старой привычке — и Сета, который был тут совершенно ни при чем. Теперь он мог двигаться не быстрее своего противника, а рана на спине, ближе к боку, обильно кровоточила. Скоро он начнет слабеть, и чем дальше, тем быстрее! Сейчас Конан все бы отдал, чтобы вернуть тот миг, когда так необдуманно бросился вперед! Кром! Ему захотелось закричать от охватившей его ярости, но изменить ничего было уже нельзя.

Уродливые тени метались по стенам пещеры. Кровь стучала в висках, в такт ей пульсировала боль в окровавленной спине и в разбитой ноге. И тут ему впервые стало страшно. Каменный ужас преследовал его с глухим рычанием, и варвару показалось, что нет от него спасения, что игра уже проиграна и, хотя сам он пока жив, это теперь продлится недолго.

У входа в зал Конан бездумно подхватил с пола факел и заковылял дальше. Он издалека забросил факел на уступ, изо всех сил оттолкнулся здоровой левой ногой и, опершись руками о край, закинул покалеченную наверх. Здесь он оставил на время секиру и лихорадочно заметался по площадке, поджигая разбросанные факелы, затем вернулся к корзине, выхватил бутыль и жадными глотками прикончил остатки вина, которого, хвала Крому, оставалось еще немало. Быстро смочив полотняную салфетку водой из другой бутыли, варвар отер кровь и тщательно ощупал рану. Ее рваные края начинались у поясницы, чуть правее позвоночника, и заканчивались под мышкой. Конан с горечью покачал головой, подумав, правда, что ему еще повезло. Могло быть и хуже.

Что случилось с лодыжкой, он даже выяснять не стал: сапог пришлось бы резать, чтобы вытащить из него опухшую ногу. К счастью, вино уже начало действовать, и боль понемногу затихала. Зато быстро нарастала злость. Злость на тварь, причинившую боль, которой он не боялся, но которая была предвестником большой беды. Конан понял, что противник его приближается, и тут же поймал себя на том, что уже не испытывает страха. Его полностью вытеснила злость.

Он остановился в паре шагов от края уступа. Ждать ему пришлось совсем недолго. Посланец остановился у входа в зал и принялся не торопясь осматривать огромное пространство, разделенное на две почти равные части высоким каменным уступом, который, скорее, можно было назвать стеной. Глухое рычание то и дело вырывалось из клыкастой пасти.

Увидев человека, он медленно двинулся вперед, лавируя среди нагромождений огромных валунов, которые киммериец надеялся использовать. Теперь эта возможность отпала.

Злость Конана достигла предела. Он шагнул вперед, но тут же одернул себя, припомнив, в какую скверную историю только что попал, совершив всего лишь один необдуманный шаг. Клешня твари метнулась вперед, целясь противнику в грудь, однако киммериец успел-таки отскочить, и хотя клешня задела его, но схватить не смогла. Северянин упал на спину, едва не завопив от боли, но тут же откатился назад и вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть, как Посланец пытается взобраться на стену.

Конан взревел и, собрав все силы, ударил монстра. Огромная секира влетела в разверстую пасть твари, сокрушив с полдюжины кинжальных клыков. Посланец отпрянул, налетев спиной на огромный валун, и в который уже раз с ненавистью уставился на противника.

Конан усмехнулся и, прихрамывая, подошел чуть ближе.

— Ну что? Тебе нужно пройти? — Тут он не выдержал и расхохотался.— Ну так иди!

Посланец заметался вдоль уступа, выжидая удобного момента, чтобы взобраться наверх. Конан понимал, что бессмысленно тягаться в выносливости с каменным монстром, но не показывал, как тяжело ему дается бег туда-обратно. И странное дело, скоро ему и в самом деле стало легче. То ли нога оказалась не так сильно повреждена, как он считал, то ли он просто свыкся с постоянной болью, но он перестал ее ощущать.

Посланец начал терять остатки терпения. Взгляд его все чаще останавливался на киммерийце, а рычание звучало все громче. Конан понял, что теперь все решит выдержка: у кого раньше сдадут нервы, тот и проиграет. Первым не выдержал Посланец. Он хоть и был разумен, но, как видно, совсем недостаточно для того, чтобы верно оценить обстановку и держать себя в руках.

Единственное, что он твердо понял: ему не удастся влезть наверх до тех пор, пока враг его там. Отсюда следовал простой вывод: врага необходимо убить или, по крайней мере, отогнать. Монстр начал бешено размахивать клешнями. Иногда он подпрыгивал, пытаясь дотянуться до варвара, и на одном из таких прыжков Конан подловил его. Он намеренно подошел чуть ближе, сознательно рискуя, и грозная клешня тут же рванулась к его лицу, но встретила не податливую плоть, а металл секиры. Удар пришелся точно между чудовищными пальцами, но киммерийцу показалось, что он попытался вогнать лезвие в монолитную стену. Болезненный толчок отдался в кистях и сотряс все тело, едва не выбив оружие из рук, и Конан даже удивился, когда мгновение спустя наружная часть клешни с хрустом отломилась и упала на пол. Монстр раскрыл пасть с обломанными клыками, и человек приготовился услышать его чудовищный рев, но ни звука не вырвалось из алой глотки, а когда киммериец шагнул к Посланцу, вторая клешня метнулась к его выставленной вперед ноге. Конан, словно предчувствуя, что так оно и случится, мгновенно обрушил секиру на руку твари. С громким треском клешня отлетела в сторону, и тотчас правая, однопалая, рука монстра выбила оружие из рук противника, пропоров предплечье от локтя до запястья.

Кровь фонтаном брызнула из глубокой раны, и у Конана мелькнула мысль, что это конец. Он проиграл. Враг его, хоть и искалеченный, остался жив, а его вот-вот покинут последние силы. Но самое главное — он теперь остался безоружен!

В том, что произошло, монстр разобрался не хуже человека. Он не стал тратить время, любуясь истекающим кровью врагом, и, похоже, не собирался добивать его, хотя сейчас это было проще простого. Он неуклюже полез на стену, намереваясь отправиться дальше своим путем. Варвар вновь подумал, что проиграл. Теперь его не остановишь. Посланец просто пройдет мимо, не обращая внимания на жалкого человечка, не способного уже причинить ему вред.

Киммериец быстро огляделся по сторонам, пытаясь найти хоть что-нибудь, что могло бы послужить оружием, и подхватил первое, что подвернулось ему под руку,— огромный, в локоть длиной, каменный палец, половинку клешни. Сжав его обеими руками и зарычав от ярости, он бросился на Посланца. Тот уже влез на уступ и теперь медленно поднимался, но, услышав грозный рев варвара, резко развернулся и вскинул правую руку. Конан поднырнул под нее и, вложив оставшиеся силы в этот последний удар, вонзил клешню в глаз твари.

Чудовищный крик сотряс стены зала. Подпорки начали выпадать, и быстро усиливающийся град камней обрушился на головы противников. Конан кинулся прочь от этого гибельного места, но клешня, половина которой засела в глазу твари, словно копье, вонзилась в грудь киммерийца. Он успел еще упереться в монстра ногой и выдернуть страшное острие, но на большее сил не хватило.

Конан упал навзничь. Мир перед глазами закружился, потом наступила тьма, и он провалился в небытие.

Он не видел, что, по мере того как вываливаются все новые подпорки, камнепад усиливается и обоих выходов из зала больше нет. Он не видел и того, что враг его по-прежнему стоит рядом, а гранитный дождь обтекает ревущего от боли Посланца, скатываясь по невидимому куполу, который защищает и киммерийца, лежавшего у ног победителя. Он не видел, как монстр вдруг начал медленно таять… Он постепенно становился бестелесным, и так продолжалось до тех пор, пока могучая фигура чудовища не превратилась в мерцающий силуэт. Наконец пропал и он.

И тогда почти угасшее сознание киммерийца уловило отчаянный крик, и воля к жизни пробудилась в Конане.

— Деркэто…— как ему показалось, крикнул, а на самом деле едва слышно прошептал он, и тьма поглотила его.