"Майкл Коннелли. Эхо-парк ("Гарри Босх") " - читать интересную книгу автора

тридцать лет он сам раскрыл это преступление. Потому что хотел знать правду.
- Ты права, - вздохнул он. - Просто сейчас у меня от всего этого тошно
на душе.
- А почему бы тебе действительно не проехаться туда и не проветрить
голову? Я позвоню, если объявится что-нибудь интересное по "Автотрэку".
- Я так и сделаю.
Босх принялся закрывать папки и убирать их со стола.


4

Эхо-парк отделяли от центра города примерно четыре минуты езды и четыре
десятка лет. Хотя сияющие шпили центральных зданий и вторгались в его линию
горизонта, тем не менее район мало изменился в пределах своего местного
небольшого центра и прилегающих улиц с жилыми кварталами. Изменился язык
магазинных вывесок, но все остальное - не очень. Населенная большей частью
иммигрантами и молодежью, надеющимися быстро и легко выбиться в люди, это
была тихая жилая округа, прилепившаяся к склону горы, пониже стадиона
"Доджерс".
Миновало много времени с тех пор, как Босх бывал на улицах этого
старого лос-анджелесского района. Когда-то в Эхо-парке находился полицейский
бар под названием "Забегаловка", но он уже не существовал. А Босху часто
приходилось проезжать через этот район, срезая путь в ведомство
судмедэксперта - подолгу службы или направляясь на бейсбольный матч
"Доджерс" - для развлечения.
Из центральной части города он перескочил на автостраду, держа путь на
север, к Эхо-парк-роуд, а оттуда - опять к северу, к тому месту, где
арестовали Рейнарда Уэйтса. Проезжая мимо озера, он увидел статую Озерной
Дамы, глядящей вдаль поверх водяных лилий. Мальчишкой Гарри жил здесь с
матерью в многоквартирном доме "Сэр Палмер", через дорогу от озера. Но то
был тяжелый период для его матери, и сейчас он почти полностью стерся у
Босха из памяти. Смутно помнилась лишь эта статуя и больше ничего.
На бульваре Сансет он повернул вправо и съехал на Бодри-авеню, оттуда
поднялся к Фигероа-террас. Остановился у обочины рядом с перекрестком, где
задержали Уэйтса. Несколько старых бунгало, построенных в тридцатых и
сороковых годах, все еще стояли на старых местах, но большей частью местные
дома представляли собой послевоенные бетонные постройки. Скромные, с
дворами, обнесенными оградой и воротами, с забранными решеткой окнами, с
далеко не новыми и не броскими машинами на подъездных дорожках. Рабочий
район, причем здешний рабочий класс, подумал Босх, теперь представлен в
основном латиноамериканцами и азиатами. Из задних окон домов по западной
стороне улицы открывался, наверное, неплохой вид на башни деловой части
города, со зданием управления водо- и электроснабжения в центре, на переднем
плане. Дворики домов по восточной стороне упирались в неровную, скалистую
поверхность склона горы. А выше располагались автостоянки бейсбольного
стадиона.
Босх подумал о транспортном средстве, в котором остановили Уэйтса, о
фургоне мойщика окон, и вновь спросил себя, почему тот оказался на улице
именно этого района. Не та это округа, где у него могли иметься клиенты. Во
всяком случае, фургону платного мойщика окон нечего делать тут, на этой